Прошло еще три дня. Маршрут близился к концу. Впереди оставался один, самый сложный порог. Для меня прохождения препятствий на байдарке было новым делом, но кое-какой навык я в этом походе приобрел, освоил некоторые приемы управления байдаркой, это оказалось гораздо интереснее, чем просто прямая гребля, которой мы с Лёшкой отдали почти пять лет своей жизни. Эх, был бы здесь Лёшка! После побега Толи я сильнее сдружился с Николаем. Пороги мы проходили с ним вдвоем, Гера шла по берегу. Коля как-то сразу признал мою главенствующую роль в нашем экипаже, несмотря на то, что я без году неделю хожу по порогам. Меня всегда выручала «обезьянья хватка» — я наблюдал за прохождением других групп, которые мы встречали на маршруте, наблюдал за Командором и быстро схватывал тактику движения и технику выполнения маневров. А еще понял главное — надо не противиться воде, а помогать ей.
И вот мы у последнего препятствия. В некоторых отчетах его, как сказал Командор, называют непроходимым, в других — порогом четвертой категории сложности, но, взглянув на него, мы поняли, что это посильнее того, где Коля и Толя утопили байдарку. Безрадостно моросил дождик. Мокрые и замерзшие мы стояли на берегу и смотрели, как бушует и пенится река, как вздыбливаются громадные валы, как разбиваются струи о камни, как мощный поток ударяет в скалу, грозя размазать по стене любое попавшее в эти струи судно. Командор долго мусолил во рту мундштук своей трубки, затем коротко молвил:
— Обнос.
— Думаешь — обнос? — переспросил я.
— И думать нечего. Мы не сможем обеспечить страховку, а без хорошей страховки сюда соваться — гиблое дело. Да и не по зубам, честно говоря.
Надежда попыталась ему что-то возразить, но Командор рявкнул на нее, вынул из своей лодки пару мешков и понес их по тропе к концу порога. Девчата тоже взяли по мешочку и отправились вслед за ним.
В это время к берегу подчаливала другая группа, мы с Колей открыли рты и не двигались с места. Одна за другой к берегу подошли четыре байдарки. Байдарки были синего цвета низкие, остроносые, с гладкими обводами и на вид очень легкие. Просто загляденье. На гребцах были одинаковые синие спасжилеты и синие каски.
— Самопалы, — сказал Коля.
— Что? — не понял я.
— Самоделки.
— Неужели самому можно сделать такую байдарку?
— Легко! Было бы время, да материалы. Ну и чертежи, конечно.
Первая байдарка, зачалившись, уступила место следующей, вскоре все четыре лодки стояли в маленьком уловке перед порогом, а их экипажи, закрепив на берегу причальные концы, дружно отправились на просмотр. Мы с Николаем, не сговариваясь, шли за ними. Их руководитель, бородатый и пожилой мужик, шел впереди и на ходу давал наставления: «Здесь все нормально, здесь тоже все проходится, вот тут, смотрите, немного вправо надо взять, выйти из струи. Так, вот тут поаккуратнее около вон того камня, его плохо видно с воды. От прижима резче уходите!»
Система у них была, чувствуется, отработана. Одни уже бежали с веревками на страховку, другие занимали места с фотоаппаратами и кинокамерой. Когда все было готово к прохождению, руководитель группы со своим напарником, молоденьким пареньком, направился к лодке.
— Слушай-ка… — произнес вдруг Николай и, не договорив, кинулся вслед за руководителем «синих».
Он догнал его у самого берега. Они остановились, о чем-то разговаривали. Сначала руководитель качал головой, потом кивнул, и Коля побежал ко мне,
— Пошли! — кричал он на ходу. — Я договорился!
— Куда? О чем? — недоумевал я.
— Пошли, пройдем порог. Я договорился, они будут нас страховать.
Меня не пришлось долго уговаривать, мы побежали готовить нашу байдарку. Было решено, что мы пойдем третьими. У нас было время посмотреть, как пройдет руководитель «синих» со своим юным напарником. Было удивительно, как легко и быстро шла их лодка. Казалось, что экипаж ничего не делает, байдарка сама знает, куда ей плыть.
— Неужели мы тоже когда-нибудь сможем так ходить? — произнес Коля.
Я ничего не ответил. Как спортсмен, я знал, что просто так ничего не дается. Опыт плюс тренировки могут даже частично компенсировать отсутствие природного дарования, но ни одно природное дарование не восполнит отсутствие опыта. Конечно сможем, если будем тренироваться и набирать опыт.
Стартовал их второй экипаж. Мы сели в лодку. Обсудили еще раз некоторые тонкости маневра и пошли. Лодка, подхваченная струей, набирает ход. Слева и справа вспыхивают коротенькие белые язычки, всплески, как языки пламени потухающего костра. Там мелко, туда нельзя. Наш путь посередине, по главной струе. Она поначалу медленная, как маслянистая жижа, но вскоре разгоняется и длинным черным лоскутом, напоминающим детскую игрушку «тещин язык», упирается в гигантский белый плевок какого-то великана. «Бочка», пронеслось в голове. Я уже осваивал этот туристский сленг. И действительно похоже на бочку. Круглый лохматый белый бочонок крутится нам навстречу как переднее колесо того велосипеда, который укатывает асфальт, и у нас нет другого выхода, кроме как врезаться в него носом байдарки. Мы заработали веслами. Николай первым погружается в пену. Накрыло и меня. Байдарка остановилась, но мы изо всех сил толкаем ее вперед. Шум «бочки» стих, но перед носом возник здоровенный обливной камень, похожий на спину кита (я никогда не видел живых китов, но, несомненно, они выглядят именно так).
— Вправо! — заорал я.
Мы опять налегли на весла. Объехали. Вошли в левый поворот. Нас жмет в правый берег, но мы разворачиваем байдарку влево и. лопатим изо всех сил. «Мы как Смок и Малыш» — подумал я. Я недавно прочел Джека Лондона. Только привело нас на этот Клондайк не золото, а желание проверить себя, оценить на что ты способен.
Мимо нас с клокотом и ревом промчался косой отбойный вал прижима, и вот мы уже качаемся на выходных валах порога. Я слышал, как Коля отфыркивается, когда ему в лицо ударяет очередной плевок пенной верхушки вала, и отфыркивался сам, когда накрывало меня. Однако пора бы и причаливать — и без того тяжелая байдарка полна воды.
Подошел Командор.
— Ну что, все-таки проскочили?!
— Мы со страховкой, — оправдывался я. — Ребята нас страховали.
— Они молодцы, — похвалил нас руководитель «синих». — Грамотно сработали.
— Охота было шею ломать! — фыркнула Гера.
Охота, Гера, охота! Без этого нет водных походов. В этом-то весь смысл, когда чуть-чуть выше твоих сил. Вроде бы и по силам, но чуть-чуть выше. И с каждым разом твои собственные силы увеличиваются на это вот чуть-чуть. Пусть в нашей повседневной жизни редко бывают случаи, когда надо преодолеть это чуть-чуть, но кто знает, может и нам когда-нибудь придется испытать ситуацию, где вот такое чуть-чуть будет не просто риск, не просто твой личный риск, а нечто гораздо большее. Или от этого будет зависеть нечто большее. Всех этих высоких слов я Гере, конечно, не сказал. Я сказал только:
— Да, Гера, охота…
И мне показалось, что она поняла.
Эпилог
ы возвращались втроем: я, Коля и Гера. Командор с Надей отправились догуливать свой отпуск к Белому морю, а нам троим не захотелось.
— А чья была байдарка, которая утонула, твоя? — спросил я Николая.
— Не совсем. Я взял ее напрокат. Теперь придется вернуть деньгами или купить новую…
С нами в одном вагоне ехала и «синяя» группа. У них, как оказалось, и куртки-ветровки, и кепочки, и даже рюкзаки были синие. Мы подружились с ними, ребята, тоже москвичи, звали нас к себе в клуб.
— У нас регулярные тренировки, — говорил руководитель. — В год делаем по три похода. Стараемся делать. Один в отпуск и два в межсезонье. Коллектив большой, всегда найдется с кем по силам маршрут выбрать. Одна наша группа сейчас на Памире, другая в Забайкалье. Я вот новичков в «двойку» сводил, а на будущий год рванем в Саяны. Так что приходите, не пожалеете. С материалами поможем, снаряжение самодельное себе сделаете.
— А знаешь что, — сказал я Николаю. — Давай сдадим в твой прокат мою байдарку. Нашу с Лёшкой. Он не будет против, я ему напишу, он поймет. А когда вернется из армии, сделаем с ним «самоделку». А что? Руки у нас откуда надо растут, с инструментом дело имели. Будем в походы ходить с хорошими ребятами.
Я кивнул в сторону купе, где сидели «синие» и дружно пели песни.
После этого похода прошло уже много-много лет. Что произошло за это время? Вернулся из армии Лёшка. Мы вчетвером, я, Лёшка, Коля и Гера пришли в клуб к «синим». Клуб называется «Волна», он относится к предприятию, где мы с Лёшкой теперь работаем. У нас за плечами немало походов, и сложных, и не очень, но все они незабываемы как тот, первый, о котором я только что рассказал. Гера стала моей женой. Колька и Лёшка тоже обзавелись семьями, у нас уже выросли детишки, но туризм и наша дружба остались с нами навсегда.
Есть одна песня про спорт, там такие слова: «Спорт это жизнь, целая жизнь и даже немножко больше…» А туризм больше. Не немножко. Туризм — это вторая жизнь. И беден душой тот, у кого не было этой жизни. А наши детишки уже носят наши потрепанные рюкзаки, и хотелось бы надеяться, что они никогда не запылятся на полках.
1987
___________________________________________
Loading ...