Глава 17. КАЖЕТСЯ, НАЧАЛОСЬ… РАССКАЗ ИВАНА
он был глубокий и крепкий, но перед рассветом все-таки меня разбудила какая-то возня. Женский голос несколько раз позвал Германа. Я приоткрыл глаза, было еще темно, только начинало светать. Кто-то залез в палатку, судя по силуэту — русалка. Она склонилась над Германом, провела рукой по его лицу. Тот зашевелился и что-то забурчал, девчонка шикнула: «ч-щ-щ!», оба вылезли наружу и застегнули за собой полог. Послышались неразборчивые мужские и женские голоса, срывающиеся в крики.
Лень было вставать и выяснять, что там происходит. Какая-то русалка выбрала Германа своей жертвой? Ну и ладно, значит так тому и быть. В целом он мужик неплохой, Герман-то. И умный. Жаль, что никогда не станет мне другом. Он якшается с моим заклятым недругом-толмачом. А друг моего врага — мой враг. С этими мыслями я снова крепко заснул. Но проснулся довольно скоро, словно от резкого звонка будильника. Снаружи было уже светло и стояла какая-то подозрительная тишина. А внутри палатки нас находилось всего трое. Я пригляделся — не хватало Германа и Константина.
Я высунул голову из-под полога. Около входа в палатку сидела русалка Света с трезубцем в руках и сонно клевала носом.
— Ты чего тут делаешь? — поинтересовался я.
— Охраняю — произнесла она голосом пребывающего в нирване йога.
— Кого? Своих подружек от нашего брата?
— Нет. Вашего брата от нашей сестры. Чтоб, не дай бог, инцеста не случилось.
— А если серьезно? Где Герман и Костя?
— Костя — это кто? Тот расфуфыренный увалень?
— Да. Где они?
— Мы их утопили…
У меня похолодело внутри. Неужели правда?!
— Шутка, — продолжала русалка. — В общем, короче, заявился вчера вечером мой папаша, собственно, это он в финале нашего шоу Водяного изображал. Вот. Перед рассветом он велел мне разбудить Германа. Мы тут немножко пошумели, потом они ушли в лес, а после папаша вернулся с двумя молодцами, они вытащили этого, толстого, и уволокли его прямо спящего. А мне он сказал, чтобы тех двоих, — она кивнула на палатку, — девчонки соблазнили и утопили, а тебя под любым предлогом задержать до вечера. Он сказал, что к вечеру сам за тобой вернется.
Так, все ясно. А точнее — ничего не ясно. Толмач с Германом затевают какую-то интригу. У Константина амулет. Они что, хотят открыть портал, а нас оставить в этом мире? А кое-кого и на том свете? Зачем? Что плохого сделали им несчастные Колобок и Мокус?
— Блин! Ну, началось! Надеюсь, вы этот приказ выполнять не собираетесь? Я имею в виду утопление, — большим пальцем я указал за спину, в сторону палатки.
— Так, а для чего я тут сижу? Конечно, нет! И тебе тут делать нечего. Сматываться вам надо отсюда, вот что! Всем троим!
— Не нравится мне все это, ох, не нравится! Да, надо будить мужиков и срочно возвращаться на турбазу. Как бы там чего не случилось.
— Просто так их не разбудишь. Чай вчера был с сон-травой.
— Откуда знаешь?
— В котелок ваш заглянула с остатками чая. Что я, сон-травы не знаю? Погоди, я сейчас «открой-глаз» принесу.
Она сбегала куда-то и вернулась с кружкой.
— Вот, на глаза им брызни по капельке. Я и Германа только с «открой-глаз» подняла. Ты-то как сам проснуться сумел? Я вас пока не будила, потому что все равно, какой смысл до восхода. Уж лучше выспитесь нормально.
— А я-то чая почти и не пил. Мне его вкус не понравился.
— Ты без сахара пьешь?
— Ага.
— Ну, тогда понятно. Сахар, он вкус сон-травы перебивает.
— Ясно. Ну ладно, Свет. Спасибо тебе, выручила. Ты сама-то как? С папашей разберешься?
— Да разберусь, ничего он мне не сделает. Не волнуйся.
— Зря мы его в том году не шлепнули, прости меня, Господи!
— Да, уж. Ну, ничего не поделаешь!
Я разбудил мужиков, вкратце объяснил им, что Герман с Константином сбежали и бросили нас, а нам надо срочно возвращаться в «Лукоморье», потому что назревает что-то очень недоброе. Мы не стали даже снимать палатку, забрали только личные вещи и направились к болоту.
— На чем же мы полетим? — спросил Мокус. — Ковер-то они, наверно, забрали!
— Посмотрим, — ответил я.
Ведь толмач-то должен был сюда на чем-то добраться, да еще с двумя мужиками, теми, что Костю из палатки выволокли. А что, интересно, за мужики? Псевдолешие с турбазы? Кстати говоря, не только я, но и все остальные заметили, что в «Лукоморье» весь штат прислуги состоит из молодых ребят, причем очень похоже, что это солдатики срочной службы.
Нашего ковра действительно нигде найти не удалось. Мы обыскали каждый куст и все безрезультатно, значит, они его уволокли с собой. Да, дела. Пешком тащиться до турбазы — помереть можно. За две недели не дотопаешь! Да еще без карты, без компаса…
— Чем помочь, молодые люди?
Это тетя Шура, кикимора, с которой мы вчера познакомились.
— Тут дело такое, теть Шур, — я вкратце объяснил ей ситуацию.
— Пошли, отведу вас к одной ведьмаке знакомой. Она, глядишь, если с утра в добром настрое, так, может, по метле вам даст.
Мы дошли до лесной сторожки, обнесенной плетнем, на кольях которого висели черепа разных животных. И не только животных, два из них были явно человеческие. По двору бродили жирные гуси, на коньке крыши спал филин. Тетя Шура постучала три раза. Дверь открылась, на пороге появилась женщина лет сорока с небольшим, лицо которой мне показалось очень знакомым. Несколько секунд я силился вспомнить, где мог ее видеть и, наконец, воскликнул:
— Марфа?!
— Обознался, милок, — ответила женщина. — Не Марфа, Глафира я. А Марфа — это сестра моя, в Николаево живет.
— Простите, перепутал. Но вы очень похожи.
— А мы — погодки, Марфа, та на год меня постарше. Ой, Шура, прости, не поздоровалась с тобой. Утро доброе. С чем пожаловали-то?
— Молодцам не пособишь, Глаш? Ковер у них нехорошие люди умыкнули. А им-то уж оченно до берега Синя-моря поскорей добраться надо. А я пошла, вы уж простите, дела у меня!
— Деньги есть? — спросила Глафира.
— Вот тут некоторое затруднение, — замялся я. — Местной валюты, к сожалению, нет.
— У меня есть немного, — выручил Колобков. — Сколько надо? Три грошика хватит? Я вчера тысячу рублей поменял. Осталось чуток.
— Хватит, мой золотой, хватит, — заверила Глафира. — Я ведь не ради наживы, так, для порядка. На метлах-то летать умеете?
Мы дружно пожали плечами.
— Попробуем.
Глафира на минуту скрылась за дверью и вынесла три метлы.
— Значит так. Ступни ног скрещиваете, вот сюда, где прутья связаны, кладете, подъемами упираетесь. Колени согнуты, руками за черенок держитесь. Вот тут два сучочка торчат коротеньких. Энтот к себе подаете — вверх поднимаетесь, от себя — вниз опускаетесь. А энтот нажимаете — быстрее полетите, отпускаете — останавливаетесь. А как править — уж сами сообразите: куда черенок направил, туда и полетел. Усвоили?
— Вроде бы да.
— Потренируйтесь для начала где-нибудь на полянке просторной. Теперь скажите мне, кто скока весит.
— Я семьдесят два, — тут же выпалил Мокус.
— Да ты чё, глумишься надо мной? — возмутилась Глафира. — Тебя ж соплей перешибешь, как ты можешь семьдесят два пуда весить?
— А, пудов!— сообразил Мокус. — Жесть!
— Да и шесть для тебя многовато, — усомнилась ведьма.
Программист тем временем шевелил губами, производя в уме сложные математические расчеты, будто ему велели вычислить натуральный логарифм тринадцатизначного числа. Вот она, современная молодежь, без калькулятора два плюс два сложить не могут.
— Короче, — говорю, — ему где-то на четыре с половиной пуда метлу надо, а мне — на пять.
— Ясно, — кивнула Глафира. — А вот тебе, яхонтовый, — она показала на Колобкова, — и на самом деле надо подъемную силу шесть пудов сделать, не меньше. Держите, это тебе, а это тебе.
Она дала нам с Мокусом по метле, а в третью воткнула еще четыре прутика.
— На, милый.
— Ой, спасибо, — поблагодарил Колобков. — Ну, что, пошли двор подметать?
Чтобы он не успел сказать про чушь собачью, я попрощался с Глафирой и попросил передать Марфе по случаю привет.
— А от кого?
— Да прошлым летом на постой у нее три путника останавливались — леший, оборотень и я.
— Ага, ну передам, конечно. Да, и вот еще что, ребятки. Как до места доберетесь, каждый свою метлу вверх подкиньте и скажите: «Домой!». Чтоб они сюда воротилися. Имущество все-таки мое личное, не казенное.
Мы вернулись на заболоченную поляну, где вчера приземлились на ковре.
— Так а ты чего, в этих краях бывал уже? — спросил Колобков каким-то подозрительным тоном.
— Да приходилось.
— Через эту турфирму?
— Нет, другим путем. Тогда этой фирмы еще в помине не было. Долго рассказывать, потом как-нибудь. Сейчас нам поскорее отсюда улетать надо.
В том году у Катьки с Ленкой очень быстро получилось освоить это средство передвижения. Нам же пришлось немого помучиться. Колобков ставил метлу вертикально, подпрыгивал, скрещивал ступни ног и падал вместе с метлой на четвереньки в болотную жижу. Мокусу каким-то образом удалось заставить свою метлу лететь горизонтально примерно в метре над землей. Только они не смогли договориться, кто из них будет сверху. Метла неслась над болотом с приличной скоростью, а незадачливый программист висел на ней как пойманный охотниками зверь на шесте и сшибал своим задом все кочки.
Я положил свою метлу на землю, встал над ней на четвереньки, подъемами обеих ступней уперся в то место, где связаны прутья и взялся руками за черенок.
— Вот, Игорь Геннадьич, смотри как надо, — обратился я к Колобкову.
— Да нет, так я не хочу. Надо как-то садиться, не касаясь коленями земли, а то ведь так и брюки испачкать можно!
Я посмотрел с сожалением на его некогда светлые штаны, замызганные от частых падений болотной грязью почти до пояса, но ничего не сказал. Повернув один сучок на себя, я нажал на другой. Метла взвилась вверх и резким движением сбросила меня как разбушевавшийся бык начинающего ковбоя на родео.
Внезапно поляна наполнилась девичьим смехом. Несколько молоденьких кикимор появились на болоте и наблюдали этот бесплатный цирк. У них были зеленые распущенные волосы, а весь наряд составляли венки из белых кувшинок на голове и что-то типа ожерелий из этих же растений, которые прикрывали грудь и опоясывали бедра. Почему их не кусают комары? Или они уже привыкли?
Где-то с третьей попытки мне удалось нормально взлететь и сделать несколько кругов над поляной. Насмеявшись вдоволь, девушки помогли моим товарищам освоить данный вид транспорта, и после этого мы взяли курс на восток. Нет, метла — это не совсем комфортабельное транспортное средство. Может, конечно, тут дело привычки, но ноги затекают очень быстро. Спина — тоже. Прижмешься животом к черенку — не видишь, куда летишь, да и управлять неудобно. Каждые полчаса мы останавливались на пятиминутный отдых и добрались до «Лукоморья» уже около полудня. Совершив посадку на двор турбазы, мы, как велела Глафира, подкинули метлы вверх и крикнули:
— Домой!
Они тут же скрылись за верхушками деревьев.
Еще на подлете я успел заметить, что окно в наш с Катькой номер открыто. Недоброе предчувствие охватило меня, и я поспешил наверх. Предчувствие не обмануло: номер оказался пуст. Еще теплилась слабая надежда, что Катька где-то во дворе или пошла прогуляться к морю, или бродит по лесу. Но тут я увидел на подоконнике записку, придавленную камнем. «Твоя жена похищена, — прочитал я. — Чтобы получить ее в целости и сохранности, ты должен выполнить одно условие. О нем ты узнаешь в скором времени, а пока сиди и не рыпайся». Подписи, естественно, не было.
Так. Ну, это и в самом деле переходит всякие границы. Если это очередная шутка Германа, то уже далеко не смешная. А вдруг это не розыгрыш, а происки толмача? Я сбежал вниз. В холле маячила госпожа Шнайдер. Увидев меня, она тут же стала выплескивать свои недовольства:
— Безобразие! Куда подевался весь персонал? Мало того, что нас не кормили завтраком, так теперь и без обеда хотят оставить! А культурная программа? Кроме полетов на ковре-аэроплане нам что, ничего больше предложить не могут?
— Вы не видели мою жену? — спросил я, прерывая поток ее вопросов.
— Она, наверно, у себя. Она вообще с утра не выходила из номера. Вчера вечером я видела ее в холле, когда мы смотрели дально… этот, видик, что ли? И все, больше я с ней не встречалась.
— Мы видели, — по лестнице спускались Вика и Ника. — Она улетела на ковре.
— Когда?! Куда?! С кем?!
— Рано утром прилетел ковер.
— Мужик какой-то на ковре.
— В черной шляпе и в полумаске.
— С бородой? — спросил я.
— Нет, бороды, кажется, не было.
— Он остановил ковер у окна.
— А ваша жена вылезла из окна, села к нему на ковер, и они улетели.
— Куда?
— Туда, — девчонки махнули в сторону моря.
— О, нравы! — проворчала госпожа Шнайдер и пошла к себе в номер.
Так. Значит, все-таки, похищение. И увез ее, судя по всему, Герман. Но без сомнения — это все происки толмача. Ну, попадись он мне! Что же делать? Может, я напрасно умотал с Русалочьего озера? Ведь Катьку могли привезти туда. Неважно, что они полетели в сторону моря, это мог быть обманный маневр. И что теперь делать? Метлы-то мы отпустили! Надо искать ковер. Должен же на турбазе быть еще хотя бы один ковер-самолет. А спросить не у кого, из персонала действительно нет ни одной души. И псевдолешие куда-то разбежались, и даже говорящего кота нигде не видно. Пусто.
Для начала я обследовал подсобки в избе. Большинство служебных помещений оказалось заперто, но я без тени смущения открывал их при помощи позаимствованной из «Газели» монтировки. В одной кладовке нашел несколько каких-то ковриков, но они оказались простые, не самолеты. На чердаке кроме паутины и нескольких мышей, шарахнувшихся из-под моих ног, тоже ничего не обнаружилось. Эх, Полуэкт Полуэктыч! Распустил совсем подопечных — пешком ходят!
Когда я спускался с чердака в целях продолжить дальнейшие поиски во дворе, ко мне присоединился Колобков. Он вышел из комнаты госпожи Шнайдер и, увидев меня, смутился. Ух, Колобков, ну ты и плут! Я сделал вид, что ничего не заметил, хотя если бы увидел сейчас эту гламурную тетку, то непременно напомнил бы ей о нравах. Мы с Колобковым обследовали два хозблока, там тоже не нашли ничего интересного. А когда очередь дошла до небольшого сарайчика, оттуда донеслись истошный кошачий мяв и царапанье. На дверях висел кованый амбарный замок. Колобков повертел его, конечно же замок оказался заперт. В это время из сарайчика прозвучал голос:
— Эй, люди! Выпустите меня! Это я, Полуэкт!
В одном из хозблоков, где хранился всякий шанцевый инструмент, я приметил лом, пришлось за ним сходить. Против лома нет приема, замок сдался, и Полуэкт Полуэктыч вырвался на свободу.
— Ура! Солнышко!
— Слушай, Полуэктыч, — обратился я к нему. — Ты здесь вроде как в штате. Где ковры-самолеты хранятся, не знаешь?
— Знаю. Обычно тута, — он показал лапой на сарайчик. — Но сейчас нет ни одного. Петрович все ночью забрал. Даже тот, на котором муляж Змея Горыныча был сделан. Вон, только головы, да крылья валяются. И сапоги-скороходы тоже все забрал.
— А Петрович, это кто? Чернобородый такой, в шляпе?
— Нет, чернобородый — это Фрол. А Петрович, он без бороды, белобрысый.
— Герман, что ли?
— Да нет. Герман — это инструктор, он же директор, он же экскурсовод. Он у нас недавно работает. А Роман Петрович — это ух! Редкая сволочь. Просто они с Германом очень похожи, и волосы светлые, и без бороды. И лет примерно одинаковых. Он тут частенько на турбазе бывает, просто на люди не показывается. Но обо всех все знает. И это он меня в кота превратил. Петрович, он из ТОГО, другого мира оружие сюда привозит. Они с Бэдбэаром переворот готовят, хотят власть захватить в стране. И Фрол с ними заодно. А Германа и еще этого, Константина, у которого сейчас амулет, он рано утром привез сюда связанными, а потом их увезли куда-то. А меня в сарае заперли. И вашу жену на ковре–самолете Петрович увез. Наверно, на остров Буян, у них там квартира конспе… конспирантивная. А нам отсюда драпать надо поскорее, потому что они всех хотят убить. Быть может, прямо сегодня ночью, Роман Петрович так сказал. Я подслушал, когда они с Фролом давеча поутру разговаривали. Перед тем, как вы на экскурсию улетели. Я, правда, не все слышал, Петрович заметил меня и крикнул: «Брысь!»
— Ясно. Спасибо, Полуэкт, ценная информация. А далеко ли этот остров Буян?
— Верст примерно пятьдесят отсюдова. Его даже чуть видно в ясную погоду, когда туману нет…
Вот так. Ну и что теперь делать? Вариант первый. Строить корабль и плыть на остров Буян освобождать заложников. Но это ж ведь пока его построишь! А у нас времени в обрез, надо до вечера куда-нибудь отсюда свалить. Можно, конечно, занять оборону — в одной из кладовок я видел ящики с якобы китайской тушенкой, скорее всего, в них оружие и боеприпасы, раз они сюда их возят, как сказал Полуэкт. Но это тоже не выход — долго мы не продержимся, у нас бойцов-то… А у них, небось, и наемники есть, те же псевдолешие. Третий вариант — взять оружие и двигаться в порт — он где-то недалеко, верст примерно пятьдесят, не больше, — захватить там корабль и атаковать остров Буян. Но если у них есть гранатомет, деревянный парусник будет хорошей мишенью и отменным факелом. Да и с ковров-самолетов корабль можно легко закидать гранатами. Нет, кавалерийский наскок тут не получится. Самое правильное — это связаться с Кощеем. Но как? Дальнослова (местного мобильника) нет, гуднуть не получится. В замок к нему не проникнуть, да и далеко очень. Поэтому, самое правильное — топать к Бабе-яге. Она с ним как-нибудь свяжется. А может, и Лешек там у нее гостит на каникулах. А почему, собственно, топать? Тут же есть «Газель». На ней и поедем. Поедим и поедем. А у Бабы-яги и девицы, и гламурная дама будут в безопасности. И Мокус — уж он-то явно не боец.
— Полуэкт, — подозвал я кота. — Где тут у вас громкая связь? Надо всех собрать в столовой на общее собрание. За неявку — смертная казнь.