Глава 23. ВСТРЕЧА ДРУЗЕЙ. РАССКАЗ ИВАНА
верь терема открылась, и на крыльцо вышла Баба-яга собственной персоной. Приложив ладонь козырьком ко лбу, она оглядела нашу группу и принюхалась.
— Опять русским духом запахло! Иван, это ты, что ли? — узнала она меня.
— Я, бабушка.
— А кого это ты привел?
— Это мои друзья. Туристы. Из ТОГО мира.
— Туристы? Ишь чего выдумали: туристы! — она спустилась по ступенькам с крыльца, подошла поближе. — Чегой-то вы к нам зачастили,
— А кто же это здесь теперь живет? — спросил я, кивком указывая на хоромы.
— Мы и живем. Я, да Лешек со своею молодой женою.
— Он женился? А кто жена?
— Да Эльвира, русалка. Бывшая русалка.
— А они здесь?
— Здесь. Лешек на каникулы на все лето приехал А сейчас они в лес ушли. На обход. Вернутся скоро.
— Ясно. А где ж избушка на курьих ножках? Вы что, ее разломали? Или сама развалилась?
— Типун тебе на язык! Я те ужо разломаю! Вон она, в гараже стоит.
Яга направилась к одному из сараев, высокому и широкому, из которого доносилось негромкое квохтанье.
— Гараж, ишь ты! — в тон бабке произнес я. — А я думал — это курятник.
— Сам ты — курятник, — обиделась Яга. — Сколько ж ей можно под дождем, да под снегом, да ветрами обдуваемой. Ужо тыщу двести лет исправно служит, еще моя бабушка в ней жила.
Баба-яга распахнула высокие двери сарая. Там стояла знакомая мне изба и попыхивала трубой, тихо кудахтая.
Это была та самая изба, посредством которой мы в прошлом году попали в этот мир. Баба-яга гостила у Лешека, а Кощей решил воспользоваться этим и отправил ее избушку в наш мир, надеясь, что в ней заночует путник, изба принесет его сюда, он возьмет у путника прядь волос или капельку крови — изучать, имеется ли в ней искомый ген старения, — а избушку с путником отправит обратно. А мы сплавлялись на плоту, увидели избушку и решили в ней заночевать, поэтому оказались здесь. А дальше я рассказывал: моих друзей похитили люди Бэдбэара, а я спал на чердаке, поэтому меня не заметили. Потом я отправился на поиски, и ко мне присоединились Лешек, оборотень Вольф, потом еще Лева Зайцев… Короче, подробности, если захотите, я вам потом расскажу.
— Надо бы вытяжку поправить, — втянув прыщеватым носом воздух, озабоченно заметила Баба-яга. — Смрадно здесь как-то.
Она помолчала, но чувствовалось, что ее просто распирает желание с кем-то поделиться своей радостью. А мы стояли и ни о чем не спрашивали. Наконец, ее прорвало:
— Это на премию Лешека мы все построили. Как из-за моря-то Колян Второй, значить, воротился, его снова царем сделали вместо Бэдбэара. Прознал он, что Эдич, придворный изобретатель, плут и ентот, пла… плагитатор.
— Плагиатор.
— Ага. И что дальнослов не он, а Лешек придумал. Вот и отвалил государь-батюшка Лешеку премию. А терем-то хорош! И уборная есть, на двор бегать не надо, и отопление, и вода из колодца сама в дом бежит. Жаль вот только опять мне одной тут жить придется, — бабка была готова пустить слезу. — Лешека все в город тянет к технике своей. Зря я его в университет учиться отправила, ей богу, уйдет он. Придется сюда нового лешего подыскивать.
— Что поделать, — успокоил я бабулю. — На все воля божья. А если серьезно, каждый сам свою судьбу устраивает. Если ему наука больше по душе, никаким пряником не удержишь.
— Это верно, яхонтовый, верно, — согласилась Яга. — Да что ж я гостей все на дворе держу-то. В избу проходите.
Она пригласила нас в терем. Внутри было уютно и просторно. Из сеней мы попали в большую светлую горницу, посередине стоял стол, окруженный лавками, в углу — русская печка, на трех больших окнах висели занавески с кружевами, у противоположной стены стоял комод, а на нем семь слоников на кружевной салфетке.
— Садитесь, гости дорогие, — пригласила хозяйка. — Самовар сейчас поставлю. Жаль больше угостить нечем, на базар Лешек послезавтра пойдет — базарный день по воскресеньям только, неделя-то на исходе — и в доме уж нет ничего. А в огороде картошка одна. На одной-то картошке долго не протянешь.
— Да, — согласился Колобков. — На двух картошках протянуть можно дольше.
С бабулькой все ясно, ее душила жаба угощать такую ораву.
— А где же самобранка? — удивился я.
— Так умыкнули. Прошлой осенью еще умыкнули. Попросился на постой один молодец, а наутро — ни молодца, ни самобранки. Хотела в блюдце на него глянуть, так ужо и блюдца нетути!
Колобков, в смысле капитан Мельников, порылся в своей дорожной сумке и достал оттуда скатерть.
— Это не ваша?
— Ой! Мил человек, моя! — обрадовалась старушка. — И где ж ты ее сыскал?
— Так на турбазе у нас была. Я и прихватил, вдруг, думаю, в дороге харч потребуется.
— Да в дороге-то она харч давать не будет, она только у жилья действует, где домовой живет. А молодца-то я того признала, что скатерть умыкнул. Бывал он у меня. Давненько, правда. Раз зимой студеной попросился погреться, да ночь скоротать. Лет двести назад енто было. Эх, зря я его тогда не съела…
Бабка горестно вздохнула. «Да, похоже, в маразм впадает», — подумал я.
В горницу вошли Лешек и Эльвира. Заметив меня, Лешек воскликнул:
— Андреич! Ты откуда? Какими судьбами? Вот уж не думал, что тебя снова сюда занесет!
— А ты что, не рад? — ехидно спросил я, пожимая лешему руку.
— Почему? Рад. Здравствуйте все! — он обвел взглядом присутствующих. — Меня зовут Лешек, а это — моя жена Эльвира.
Молодайка поклонилась.
— Так ты больше не русалка? — спросил я.
— Не-а. Я сожгла хвост и поменяла расу. Я теперь лесная мавка.
— Ясно.
— Вот бы у нас так можно было, — позавидовал Колобков-Мельников. — Был евреем, стал негром.
— Это немножко другое, — заметил я и обратился к Эльвире: — Значит, ты теперь влюбляешь в себя заблудившихся в лесу странников?
— Пусть только попробует! — ответил за нее Лешек.
Молодые люди познакомились в прошлом году, когда наш маленький отряд заночевал у Русалочьего озера. Они полюбили друг друга, но долго решали вопрос, как жить дальше, ведь он леший, а она русалка.
— Слышь, Лешунь, радость-то какая, — сообщила Баба-яга. — Нашлась самобранка-то!
— Где же?
— А вон, мужичок сыскал, — она указала узловатым артритным пальцем на Мельникова.
— Спасибо, — Лешек приложил руку к груди. И обратился к бабке: — Значит, в воскресенье на базар можно не ходить?
Баба-яга накрыла стол вновь обретенной скатертью, и все приступили к трапезе, поскольку изрядно проголодались, да и время близилось обеденное. На столе появилась и наша прошлогодняя знакомая — неиссякаемая баклажка. Она обладает замечательным свойством: всегда оставаться пустой лишь наполовину. Жидкость в ней имела все тот же завещанный Менделеевым градус и пахла можжевельником и брусникой.
За обедом я поведал Лешеку, Бабе-яге и Эльвире о том, каким образом снова очутился в этих краях и о событиях последних дней. Мои спутники изредка меня перебивали, дополняя рассказ. Правда, не все — Вика с Никой тихо жевали, слушали свой плеер и в разговоре участия не принимали.
— И что ты собираешься делать дальше? — спросил Лешек.
— Хочу, чтоб ты помог мне связаться с Кощеем. Он один может помочь в этой ситуации.
Услышав имя Кощей, Вика с Никой переглянулись и даже перестали жевать. Испугались, что ли? Никогда бы не подумал, что современную молодежь можно напугать сказочными персонажами. По крайней мере, встреча с Бабой-ягой их даже не смутила, я был уверен, что они пугаются исключительно голливудских монстров… Впрочем, кажется, это не испуг, это нечто другое. Они что-то знают, но было ясно, что сказать это ЧТО-ТО никакими угрозами их не заставить. Ну и ладно, придет время, сами расскажут. За размышлениями я не расслышал, что сказал Лешек.
— Чего-чего? — переспросил я.
— Нету Кощея!
Вика с Никой синхронно кивнули головами. То ли соглашаясь с Лешеком, то ли в такт музыке из плеера.
— Как нет? — удивился я, поскольку сказано это было тоном махрового атеиста, утверждающего, что Бога нет. — А я был уверен, что он существует. По крайней мере в том году мы с ним даже общались. Или он нашел свое лекарство от бессмертия и уже — того?..
— Он улетел. Но обещал вернуться.
— Когда?
— Да где-то с неделю назад. Или дней десять.
— Да нет, вернуться-то когда обещал?
— Трудно сказать. На днях или раньше.
— Ясно. Что ничего не ясно.
Эта новость меня огорчила. Облом. Теперь надо рассчитывать только на собственные силы. Освободить Катьку, Константина и Германа, уничтожить осиное гнездо на острове Буяне. В том, что пленники находятся на острове, у меня сомнений не было. Значит, надо возвращаться назад, в «Лукоморье» и, если турбазу еще не взорвали, брать там оружие, пытаться раздобыть ковер-самолет и атаковать остров. Или незаметно перебраться на Буян ночью и наносить удар внезапно из засады. Короче, нужен план. Колобок и Шнайдер, то есть капитан Мельников и майор Дюкова, наверно, имеют хотя бы теоретические представления об антитеррористических операциях.
— Тут у вас ковер-самолет есть? — спросил я Бабу-ягу.
— Не, милый, ковра нету. Тот, что вы в прошлом году в избе оставили, про… отдала я. Одному молодцу.
— Уж не тому ли, что у вас самобранку умыкнул?
Очевидно, попал я в точку. Бабуся пошамкала губами и раздраженно бросила:
— Кому отдала, тому и отдала. Ужо не твое дело. Короче, нет ковра. Метлы есть только.
— Ух! Жуткое средство передвижения! — Колобков передернул плечами, припомнив наш перелет от Русалочьего озера.
— Жесть! — подтвердил Мокус.
— Да кому как, — снова пошамкав губами, ответила бабка.
— А до Синя-моря долететь отсюда можно?
— Можно, касатик, конечно можно. Тока не от самой избы, — терем она все еще по привычке называла избой. — Здеся лишь над полянкой полетать можно, сверху окрест оглядеть токмо. А вот верст через двадцать — там АГЗУшки уж до самого Синя-моря работать будут.
— Надо отправляться туда, — подытожил я.
В принципе, нам даже не обязательно брать оружие на турбазе — у нас уже имелись четыре автомата, конфискованные у разбойников. Гранаты раздобыть хорошо бы, но можно обойтись и без них, если рассчитывать на внезапность. У Бабы-яги оказалось в наличии только две метлы. Себе в попутчики я решил взять капитана Колобкова-Мельникова. Пока что эту мысль я не озвучивал, чтобы не обижать никого из присутствующих. Все равно бабуля сказала, что на ночь глядя никого из избы не выпустит и метлы не даст. До ночи было еще далеко — только вечерело, даже еще не смеркалось, но, тем не менее, она права: засветло двадцать верст через дремучий лес не протопать, а в тереме ночевать приятней, чем в лесу. Лучше выходить на рассвете. Конечно, жаль терять время, но после почти бессонной ночи — что это за сон на сиденье в микроавтобусе — не мешало бы и хорошенько выспаться перед ответственной операцией.
— А ты, блохастый, кем будешь? — обратилась Яга к рыжему коту.
— Это кто блохастый? — обиделся кот. — Я — Полуэкт, сирота. Родителей своих не помню. Жил у дьяка Милюки в услужении, потом меня Бэдбэар забрал на остров Буян. А Роман Петрович, когда в первый раз в ТОТ мир за оружием отправился, — в кота заколдовал. Обещал расколдовать, как назад воротимся, да обманул — я уж почти год как в кошачьей шкуре-то!
— Хошь, я тебя расколдую? — спросила Баба-яга.
— А то!
— Только обещай мне: останешься лешим в моем лесу. Заместо вон Лешека будешь. Он все равно в свою науку податься решил, а мне как тут, в лесу, да без лешего-то!
— Да мне все равно, — ответил кот, — хоть чудом-юдом болотным. Только бы от шкуры этой избавиться!
— Ну смотри! Слово дал при всем народе!
Яга произнесла какие-то таинственные заклинания, покрутилась волчком, сделала пассы руками. Сверкнула молния, раздался треск, запахло паленым. От вздыбленной шерсти кота посыпались искры как от бенгальской свечи, поднялся столб дыма, и в этом дыму появился рыжий паренек тинейджерского возраста, совершенно голый. Прикрыв срам руками, он оглядел нас смущенным взором. Эльвира, майор Дюкова и девицы стыдливо отвернулись.
— Поди с Лешеком, — сказала Яга, — он даст тебе надеть что-нибудь из своего.
Лешек с Полуэктом удалились из горницы. Мы с Колобковым-Мельниковым и Мокусом вышли на крыльцо полюбоваться закатом. Тетки остались сидеть за столом, болтая о своем, о девичьем.
Солнце, скрывшись за деревьями, освещало лишь башенку терема, но до захода было еще часа два. Может, Яга все-таки зря не отпустила нас в дорогу, мы бы до темноты полпути бы отмахали. На душе скребли кошки, я переживал за Катьку — вторые сутки идут после ее похищения. Как она там? Вдруг они и на самом деле превратили ее снова в лягушку? Как же ей помочь, как выручить?
Разработанного плана нападения на остров как такового у меня не было, я даже не знал, сколько там имеется охраны и как она вооружена. По словам Полуэкта — ему приходилось бывать на острове Буяне, правда, давно, еще по весне, — выходило, что там постоянно присутствуют только два охранника, вооруженные газовыми пистолетами, автоматы для дежурства на острове им не доверяют. Но мне это казалось слишком несерьезным, наверняка охраны там больше и вооружена она лучше. Мысленно я представлял себя героем фильма «Командо» в исполнении Шварценеггера, штурмующим остров с террористами. Как он там в одиночку расправился со взводом или даже с целой ротой головорезов. В мечтах я уже протыкал трубой своего главного недруга-толмача, как вдруг запахло озоном и гарью. Посреди поляны, прямо перед теремом, в облаках дыма появилась Катька собственной персоной.
— Ага, — сказала она, увидев меня на крыльце, причем таким тоном, словно целый день меня разыскивала. — Вот ты где, оказывается. Вы же собирались замок Кощея смотреть! Кстати, я правильно попала? Это хижина Бабы-яги?
— Правильно! — не сдерживая эмоций крикнул я и, перемахнув через перила крыльца, спрыгнул на землю. — Конечно правильно!
Я обнял Катьку за талию, прижал к себе, приподнял и закружился с ней по поляне.
— Тише! — попыталась высвободиться она. — Тише ты, раздавишь!
— Кого? Тебя?
— Блюдце с яблоком.
Я опустил ее на землю, и мы поцеловались. Теперь я заметил у нее в одной руке полиэтиленовую сумку, а в другой — амулет Золотого Льва.
— Я сказала этой штучке перенести меня к избушке Бабы-яги. Я правильно сделала?
— Разумеется правильно, раз ты здесь! Слушай, это просто чудо, что ты здесь!
— Сначала я хотела отправиться к Кощею, но Герман меня отговорил. Он сказал, что там какое-то силовое защитное поле, и оно может отбросить меня неизвестно куда.
— Молодец! Это он верно сказал. Тем более, что Кощея все равно нет на месте, он улетел на какую-то другую планету.
— Правда? — расстроилась Катька, услышав эту новость. — Очень жаль, вообще-то мы серьезно рассчитывали на его помощь.
— Честно говоря, и я тоже. Но с твоим появлением с моих плеч свалилась главная проблема.
— Теперь нам осталось решить еще две — собрать вместе всю нашу группу и вернуться домой.
— И еще спасти этот мир. Почти вся наша группа уже здесь, не хватает только Германа и Константина. Кстати, ты знаешь, где они?
— В относительной безопасности, я рассталась с ними минуту назад. Между прочим, ты уже понял, что Герман — не сподвижник толмача?
— Понял. Толмача зовут Фрол, а его сподвижника — Роман Петрович.
— Да, я знаю. Они его, Германа то есть, просто использовали. Там целая банда. Трое из этой банды…
— Эти двое и еще Бэдбэар.
— Откуда ты знаешь?
— Кот рассказал.
— Кто?
— Кот Полуэкт.
— Ясно. А что за поручение они тебе дали, которое ты должен выполнить, чтобы получить меня обратно?
— Поручение? — удивился я. — Не знаю, в первый раз об этом слышу. А с чего ты это взяла?
— Ладно, проехали. Так вот, Бэдбэар и этот Роман — козлы.
— Кто бы сомневался!
— Да нет, ты не понял. На самом деле козлы, по-настоящему. Животные. Мы их заколдовали при помощи вот этой штучки, — она раскрыла ладонь с амулетом.
— Это хорошо, вы молодцы. Слушай, а чего мы торчим тут во дворе? Пошли в дом, там всем расскажешь подробности, им тоже будет интересно. И у нас, между прочим, есть любопытные новости. Некоторые люди из нашей группы совсем не те, за кого себя выдавали.
Мы поднялись по крыльцу, на котором стояли все еще удивленные Мельников с Мокусом.
— Вот, кстати, разреши тебе представить. Игорь Геннадиевич вовсе не инженер Колобков, а капитан ФСБ Мельников.
Игорь Геннадиевич растерянно поклонился. Для них с Мокусом материализация Катьки оказалась куда более неожиданной и удивительной, чем для меня, поскольку они не знали всех свойств амулета Золотого Льва. Удивлены были и те, кто находились в горнице, а там, когда мы вошли, присутствовали практически все, кроме Полуэкта. Катька поздоровалась со всеми.
— А ты, внучка, голодная, поди? — заботливо поинтересовалась у моей супруги Баба-яга.
— Да как вам сказать, вообще-то, да. Когда вчера вечером мы прилетели на турбазу, то обнаружили, что скатерть-самобранку кто-то спер.
— Это мы, — честно признался капитан Мельников. — Но мы вовсе не сперли, даже наоборот, восстановили справедливость и вернули ее законной хозяйке.
— Ужо сейчас я ею стол накрою! — засуетилась Баба-яга.
— Кхе-кхе! — раздалось откуда-то хриплое покашливание.
Все повернули головы на этот звук. В уголке стоял этакий мужичок с ноготок. Нечесаный, со всклокоченной бородой, в длинной льняной рубахе, из-под которой выглядывали полосатые штаны и босые, с кривыми пальцами, ноги. Росточком он был не больше полуметра.
— Я эта, к хозяйке только хотел обратиться. Уж извиняйте, что при всей честно́й компании. Нам-то, домовым, появляться на людях не положено, да время не терпит. Повиниться б я хотел. А то жить-то мне негде, а бомжующий домовой — это, как говорится, нонсенс, не так ли?
— Кузя? — удивилась Яга. — Сто лет тебя не было. И Нафаня все про тебя спрашивал, а я-то сама толком ничего не знаю. Иде ж ты пропадал?
— Ну, неправда, не сто лет. Даже года не прошло. Я же за самобранкой тогда отправился, когда ее умыкнули. Хотел сразу назад ее возвернуть, дык там хата новая…
— Ишь, на новые хоромы его потянуло!
— Не в этом дело. Работы конь не валялся — изба-то тока-тока выстроенная, а обживать ее некому. А потом гляжу, народу там много бывать стало, кормить всех надо. Так и остался там при самобранке. И сейчас вот с ней в родной дом вернулся. Вернее, в дом-то новый, а к хозяйке к старой.
— Ну, спасибо за комплимент, — проворчала Баба-яга.
— Да я не в этом смысле.
— Как же вы сюда добрались так быстро? — удивилась Мария Дюкова, — Это же очень далеко!
— А мы, домовые, привыкшие. Нам-то что, нам бы только лапоть — вот они и сани, едут сами. Тем более, там, в «Лукоморье»-то и делать мне более нечего. Да не только из-за самобранки — вчерася беда там большая случилась. Как воины налетели, целая рать, и давай палить из ружей, да так часто! Хорошо, никого из людей-то там уже не оставалось. Они, видать, искали кого-то. Искали-искали, да так и не нашли. Со злобы все порушили, избу подпалили.
— Хорошо, что мы там ночевать не остались! — воскликнула Катька.
— Во-во, — согласился домовой. — Так-то вот. Ну что, хозяйка, оставаться мне или потом, через годик прибегать?
— Да уж оставайся. Терем большой, вам с Нафаней обоим забот хватит. Он раньше у Лешека жил, Нафаня-то, — пояснила нам Яга. — А мы теперича вместе, так и домовые пусть вдвоем будут.
— Ну, благодарствую, — Кузя поклонился и исчез.
Старушка постелила на стол самобранку, и мы приступили к продолжению банкета с участием неиссякаемой баклажки. Катька рассказала нам о событиях, произошедших на острове, а мы — о своих приключениях и о том, с какой миссией господин Колобков-Мельников и госпожа Шнайдер-Дюкова прибыли в этот мир. На радостях я принял содержимого баклажки больше дозволенного и, мягко выражаясь, не совсем адекватно реагировал на происходящее. Я уже выдвигал идею — оснастить ковры-самолеты ракетами «воздух-земля» и устроить воздушный налет на остров. А еще лучше — прямо отсюда запустить баллистическую ракету. Одного «тополя» будет вполне достаточно. Необходимо немедленно, поскольку амулет опять с нами, отправить кого-нибудь с дипломатической миссией к президенту России и запросить незамедлительную интернациональную помощь. Слово «интернациональную» мне удалось выговорить с третьей попытки.
В горницу вошел Полуэкт. Одежда на нем висела, поскольку была велика. Штанины и рукава рубахи он закатал, а вот обувки по ноге, видно, не нашел, поэтому шагал босиком. Он сел с нами за стол.
— А кто этот мальчик? — тихо спросила у меня Катя.
— Это? Да это ж Полуэкт, — ответил я. — Не узнала?
— Как я могла узнать, если в первый раз его вижу?
— Ну кот это. Бывший кот. Его Баба-яга расколдовала.
— Теперь понятно.
— Так, а что было дальше? — спросила Шнайдер-Дюкова.
— Ну вот, — продолжила Катя рассказ о последних событиях, — а дальше, когда мы Фрола с этими двумя козлами заперли в чулане, то решили полететь на турбазу, поскольку подумали, что вы все там. Но оказалась, что там — никого! Герман сказал, что ты, Ваня, с Колобковым и Мокусом наверно все еще на Русалочьем озере. Я-то, наивная, думала, что вы к замку Кощея отправились, а вы, значит, с русалками там развлекались. Так что, Ванечка, мы с тобой еще поговорим на эту тему!
— Да что вы, Катя! — вступился за меня Колобков-Мельников, потому что сам я не в состоянии был подобрать в свое оправдание нужные слова. — Никто там не развлекался. Просто посмотрели водное шоу, даже без всякого стриптиза. Русалкам настрого запрещается…
— Им-то запрещается. А вам? В общем, на турбазе было пусто, даже поесть ничего не нашли. Герман сказал, что всю еду готовит самобранка, а те якобы запасы провизии, что привозили из нашего мира, на самом деле оказались ружьями, пулями и всякой там взрывчаткой. Мы терялись в догадках, куда могли подеваться госпожа Шнайдер и девушки. Сначала думали, что они где-то прячутся — в сараях или в подсобках. Но когда их, в смысле вас, — она кивнула на майора Дюкову и девиц, — нигде найти не удалось, сделали вывод, что вы тоже похищены. Меня обескуражило еще и то, что наши вещи из номера куда-то делись. Короче — полная неразбериха. Тогда мы решили полететь на Русалочье озеро, найти там вас, мужиков, а потом уже вместе думать, что делать дальше. Оставаться на турбазе посчитали опасным.
— Правильно посчитали, — одобрил Полуэкт. — Той ночью всех должны были убить!
— Да, мы уже в курсе, — я пытался выговаривать слова как можно четче, подражая если не Демосфену, то по крайней мере простому трезвому человеку. — Домовой нам только что об этом поведал.
— Мы тоже в курсе, — продолжала моя супруга. — Когда мы улетали, нам даже стреляли вдогонку.
— Но кто тогда организовал налет? Ведь заговорщики заперты, — удивился Мельников.
— Так они ж могли заранее ротмистру Губарю распоряжение оставить, — предположил Полуэкт.
— А это еще кто такой?
— Воевода секретного батальона. Или даже полка. Они же военный переворот затевают. Для этого и оружие новое из другого мира возят.
Начались шумные обсуждения этой новости, но мадам Дюкова всех утихомирила:
— Тише, товарищи, это мы позже обсудим. Продолжайте, Катя.
— Мы летели всю ночь, летели медленно, потому что было темно и холодно. Добрались на рассвете, там еще пешком надо идти…
— Мы знаем, — подтвердил я.
— Не сомневаюсь. Увидели на берегу озера палатку, но в ней — никого. Тут с дерева спрыгнула русалка и говорит, что вам дала по метле какая-то ведьма, и вы улетели.
— Апс… абсолютно точно, — подтвердил я.
— Я сказала, что сил моих больше нет, голова не работает, я должна хотя бы час поспать. Залезла в палатку и отрубилась.
Майор Дюкова спросила, где сейчас Константин и Герман? Катя ответила, что они, очевидно, все еще на озере у русалок. По крайней мере, полтора часа назад были еще там. Я сказал, что там оставаться опасно, враги могут взорвать озеро с минуты на минуту. Эльвира сначала ужаснулась, но, оценив мое состояние, расхохоталась. Катя сказала, что сейчас мы на них посмотрим и достала прихваченное с острова блюдце с яблоком. Баба-яга тут же признала в этом гарнитуре свою собственность.
— Ничего не видно, — разочарованно произнесла моя супруга после нескольких бесполезных усилий катания яблока по блюдцу.
— Дай-ка сюды, — велела бабуся, взяла блюдце с яблоком и убрала в буфет. — Конечно ничего не будет видно.
— А почему? — спросил я.
— По кочану! Что енто тебе, Всевидящее Око? Блюдце покажет того, на кого наговор наложен. Короче, указать заранее надо, на кого глядеть собираешься. Или где второе такое яблочко есть, али пуговка, али бусинка специально заговоренная.
— Короче, вэб-камера, — пояснил прагматик Колобков.
— Навроде того, — согласилась Яга. — Или где стоит печка-думатель, такая, что у меня, — она кивнула на стоящую в углу русскую печку.
Возле печи возились Лешек с Мокусом. Они уже нашли общий язык и, возможно, общий язык программирования, поскольку были увлечены каким-то спором о драйверах и погонщиках, а Мокус пытался подсоединить к печке свой ноутбук.
— Ясно, — прервала возникшую паузу Дюкова. — А что было дальше, Катя?
— Разбудили меня ближе к вечеру. Герман с Михайлиным спросили, не знаю ли я кого-нибудь в этом мире из влиятельных местных магов, на кого можно было бы положиться. Я говорю, что единственный, кто мог бы нам помочь — это Кощей Бессмертный. А раз эта штучка, амулет то есть, умеет телепортировать, мне надо переместиться к нему. А Герман сказал, что это опасно, потому что там какое-то сильное магическое поле. Тогда я решила переместиться сюда, чтобы через вас, бабушка, — она обратилась к Бабе-яге, — связаться с Кощеем.
— Правильно, — одобрил я действия супруги. — У нас с тобой возникли инде… инден… и-ден-тичные мысли. Давайте выпьем за мысль, двигатель науки! Теперь нас много, да еще Лешек с Мокусом сейчас эту штуку запор… запро-ГРАММируют. Нет, за-про-ЛИТРуют — вот! И у нас будет план действий! Мы тогда и без Кощея справимся! Выпьем за смекалку, за дружбу и за нас с вами!
Я встал и, кажется, свалил что-то со стола, потому что звякнула какая-то разбившаяся посудина. Кто-то сказал: «К счастью!». Потом я чокался со всеми подряд, а что было дальше, разрази меня гром, и не помню.