Глава 9. НЕУДАВШИЙСЯ ПЕРЕЛЕТ
бочке было тесно.
Тесно, темно и сыро: через какую-то щель просачивалась вода. Наверное, бочка долгое время валялась где-то сухой. Попытка повернуть ее, перекатываясь с боку на бок, и поднять щель наверх только усугубила положение — теперь ниже ватерлинии оказалась другая щель, через которую засочилось еще сильнее. Но ничего, скоро от воды дерево разбухнет, и течь прекратится. Вот надолго ли хватит воздуха? Сколько времени он уже носится по волнам? Неизвестно. Может час, а может — сутки. К качке он постепенно привык. Пытался уснуть, но не смог. Главное — не дойти до психоза и клаустрофобии. Все будет нормально, все кончится хорошо, — успокаивал он себя. С какой скоростью может плыть бочка при попутном ветре? Впрочем, для этого плавсредства ветер всегда попутный: в какую сторону дует, туда его и несет.
А ветер, судя по болтанке, был довольно крепок. Но, даже несмотря на это, носиться ему еще и носиться по волнам в этой бочке невесть сколько дней и ночей! Хоть Сине-море здесь довольно узко, все равно до Заморского королевства, почитай, тысяча верст. Полсотни верст до острова Буяна, но попасть на него — слишком мала вероятность, все равно, что нитку в иглу вдеть с размаху. А вдруг ветер поменялся и дует с моря? Тогда его, быть может, вынесет обратно, на свой берег?
В голову лезли воспоминания о прожитых годах. Быть может, это смерть уже близка?
***
Летом 1888 года Джон Филби выполнял трансатлантический перелет на воздушном шаре из Африки в Америку. До Майами оставались считанные сотни миль. Еще несколько часов — и он герой! Его обступят репортеры и фотографы, о нем будут писать газеты, его портреты будут на первых полосах, а это значит — слава, почет, деньги…
Миновав Антильские острова, он поймал хороший ветер на небольшой высоте. Теперь главное, чтобы этот ветер, не стихал и не менял направление ближайшие семь часов, тогда рекорд по дальности в воздухоплавании можно считать в кармане. Вдруг прямо по курсу внизу он заметил утлое суденышко. Волны трепали его и швыряли в разные стороны. В суденышке плыли три человека, они смотрели вверх, что-то кричали и размахивали руками. Кажется, они терпели бедствие. До берега далеко, а их посудина, возможно, скоро потонет.
«Надо спасти людей, — подумал Джон, исполненный человеколюбия. — Если промедлить минуту, будет поздно. Шар пронесет мимо».
Он убавил огонь в горелке, стравил немного горячего воздуха, спустился ниже и кинул веревку с «кошкой» на конце. Когда «кошка» зацепилась за посудину, он опустил веревочную лестницу. В корзину поднялись три старика, тощие и легкие, но все равно, монгольфьер оказался сильно перегружен. Пришлось выбросить весь балласт и включить горелку на полную мощь. Но подняться на прежнюю высоту уже не получалось, да и ветер внезапно сменился на северо-западный. В горелке заканчивался керосин, Джон понял, что до Майами не дотянуть. Зато на горизонте показались берега Гаити, ветер нес их туда.
Шар приземлился на пустынном песчаном берегу. Да, вот тебе и рекорд. Ни цветов, ни оркестра, ни фоторепортеров — все это ждало его там, во Флориде.
— Ты прости нас, добрый человек, — обратился к Филби один их стариков, заметив, что тот сильно расстроен.
Он изъяснялся на ломаном английском языке, часто произнося слова так, как они пишутся.
— Быть может, вот это поднимет тебе настроение? — Старик протянул Джону увесистый золотой кулон круглой формы, похожий на большую медаль. На аверсе был барельеф сидящего льва в шлеме и латах и держащего в лапе рубиновый меч. А на реверсе выгравированы какие-то слова кириллическими символами. Джон знал немного русский язык, его бабушка и гувернантка, которая его воспитывала, были родом из России.
— Говорите по-русски, — предложил Джон старцу, поскольку понять его английский было весьма затруднительно.
— Это не просто кусок золота, — пояснил старик. — Это волшебный амулет. Если повернуть рубин в это положение и произнести заклинание, начертанное на обратной стороне, можно своего недруга превратить в любую тварь. А если сказать заклинание в этом положении рубина, то можно мгновенно перенестись куда пожелаешь, в любую точку Земли. Только в это положение меч не поворачивай, иначе окажешься совсем в другом мире, из которого не выбраться.
Джон принял подарок, и старцы ушли прочь, он даже не заметил, куда. Он спрятал амулет в карман и стал устраиваться на ночлег. Шестые сутки он толком не спал, опасаясь, что в горелке погаснет огонь. Лишь сидя на дне корзины задремывал на час или на два. Он устроил себе постель из оболочки шара, а утром отправился в ближайшую деревню за керосином…
Ветер гнал монгольфьер Джона к берегам Флориды, где его ждал желанный успех. Он достал из кармана амулет. Конечно, все что болтали старики про волшебные свойства артефакта — полный бред. Но пять унций золота, да еще с рубином, на дороге не валяются. А за такую штуку могут дать в ломбарде приличную сумму.
Внезапно длинный язык пламени вырвался из горелки, и ткань баллона вспыхнула. Под ним море, а до берега далеко. Что делать? Тонуть? Отправляться в пасть акулам? А вдруг эта штука подействует, чем черт не шутит? Джон быстро прочитал заклинание.
Сиреневый всполох ослепил его на мгновение, и тут же под ним вместо моря оказалась площадь какого-то города, а на ней толпа зевак. Шар горел и падал на площадь, народ сторонился, освобождая место, но никто не покидал площадь насовсем. Корзина стукнулась о брусчатку в тот момент, когда ткань баллона сгорела полностью, и пепел покрыл место посадки. Джон вылез из корзины. Сначала над толпой висела гробовая тишина. Потом практически все опустились на колени и стали что-то кричать, вознося руки к небу. Понять, что они кричат было невозможно, но, прислушавшись, Джон разобрал слово «Ярило» и еще несколько слов на русском языке.
Странно, ведь он приказывал амулету перенести его в столицу штата, а оказался черт знает где. В каком-то русском городе. Быть может, в Петербурге? Но Петербург вроде каменный, а тут в основном деревянные строения. Толпа несмело, но перманентно приближалась, сжимая кольцо вокруг него. Он разбирал слова «посланник неба» и «сын Ярилы». Возможно, тут живет дикий народ, и его принимают за какое-то божество. К нему приближались почтенные старцы, богато одетые бородатые мужи и священники, облаченные в рясы. Простой люд, робея, держался дальше. Похоже, они ожидали от него каких-то слов. А Джон не знал, что сказать. Во рту было сухо, его мучила жажда. Единственное, что он мог произнести — «drink!». А потом добавил по-русски:
— Пить!
Это слово как эхо прокатилось по толпе. Через минуту народ перед ним расступился, освобождая проход бородатому мужичку в белом фартуке. Он нес деревянный ковш, объемом, наверное в две пинты. В ковше пенилось пиво. Да, Джону представилось, что это именно пиво. Мужичок с раболепным поклоном протянул ковш, расплылся в улыбке и произнес:
— Пожалте квасу, государь!
Джон выпил залпом. На его вкус пиво оказалось сладковатым и не очень хмельным, хоть и забористым. Жажду утолило, но удовольствия особого не доставило.
— Bad beer1! — высказался о напитке Джон, вытирая губы и отдавая ковш.
И тут по толпе пронеслось:
— Бэдбэар! Бэдбэар! Его зовут Бэдбэар!
К нему подошли двое мужчин — один одетый в белую с золотом рясу священника, другой в расшитый золотом красный кафтан. Священник держал в руках украшенный драгоценными камнями золоченый шар, а тот, второй, — короткую трость, тоже украшенную самоцветами.
— Ты в добрый час явился к нам, посланник неба, — обратился к Джону священник. — Потому как в стороне нашей безвластие и хаос. Позволь вручить тебе бразды правления — скипетр и державу — и будь нашим владыкой навеки.
«Что ж, — подумал Джон. — Быть владыкой даже заманчивее, чем рекордсменом. Можно попробовать немного поцарствовать, пока не раскроется обман, что я вовсе не прислан с неба урегулировать здешнюю политическую ситуацию».
И Джон принял символы власти и стал Владыкой и повелителем, его магейшеством Бэдбэаром. Его имя произносили с почтением и уважением, тут не знали английского языка и не догадывались об истинном смысле этого словосочетания.
Сначала вновь испеченный правитель считал, что попал в какое-то дикое место, где живет небольшой народ, отрезанный от внешнего мира. Но постепенно стал понимать, что это совсем другой мир. Что амулет забросил его в этот мир, из которого, как предупреждал старик, подаривший артефакт, не выбраться.
И Джон начал игру в «цивилизации». Он изучил историю подвластной страны и географию местности, культуру и технический прогресс. Здесь уже имелись паровые машины, но не было железных дорог. И Джон, он же Его магейшество Бэдбэар, начал их строить. Потом он принялся расширять границы. Этим он занимался перманентно лет двадцать, пока в мире не осталось лишь несколько самостоятельных государств. В Скалистых горах он колонизировал расу трудолюбивых гномов, которые добывали для него алмазы. И все бы шло хорошо, но Бэдбэар стал подозревать, что кто-то из его свиты затевает интригу, а попросту под него копает. Оказалось, что в этом мире есть колдуны и маги, обладающие сверхъестественной силой и способностью к аномальным действиям. Его тоже поначалу приняли за великого волшебника, но он таковым не являлся, а его знания, опережающие на полвека уровень развития местной цивилизации, были исчерпаны: всё, что он знал, он уже воплотил в жизнь.
Близилось его разоблачение: скоро народ узнает, что он вовсе не сошедший с неба полубог и не волшебник, а простой смертный, к тому же узурпатор! Чтобы обезопасить себя, нужно было либо завладеть всем миром, либо уничтожить его. Еще можно заручиться поддержкой народа на выборах, получить кредит доверия. Или попытаться вернуться назад, в свой мир, прихватив, конечно, побольше алмазов.
Он решил действовать во всех четырех направлениях. У короля-эмира Шема Ханского дочь на выданье. Если взять ее в жены, можно присоединить к своим владениям и это южное царство, а потом совместными усилиями двинуть на Заморское Королевство. Потом победить северо-восточное Кощеево царство, и тогда в его руках будет практически весь мир.
В одном из местных научно-магических заведений создан прибор управления погодой. С его помощью можно вызвать затяжной ливень и тем самым устроить Всемирный Потоп. Спастись от него смогут лишь избранные. Избранные им, Бэдбэаром. Но это крайняя мера. Лишь на тот случай, если народ не изберет его, Бэдбэара президентом. Ведь можно еще поиграть в демократию, устроить свободные выборы и обеспечить себе победу на них. Четвертый вариант — вернуться в свой мир — был бы, конечно, самым простым и приемлемым, только вот беда: пропал амулет Золотого Льва. Возможно, он потерял его на площади в день своего прилета.
Пока лжеволшебник готовился осуществить какой-либо из своих замыслов, смута назрела нешуточная и, наконец, превратилась в мятеж. А тут еще и монархисты отыскали в Заморском Королевстве сбежавшего царя и решили снова водрузить его на трон. Мятеж перерос в бунт, а потом — в революцию. Культ Бэдбэара был развенчан. Суд прошел быстро и скоропалительно. Это был вовсе даже не суд в его истинном понимании, а суд Линча, как на его далекой родине. Его судили как беглого негра. Сначала раздавались крики радикального толка — «Смерть узурпатору! Смерть самозванцу! Четвертовать! Повесить! Отрубить голову! На кол посадить!». Потом смягчили приговор, типа на все воля божья. Отвезли на берег Синя-моря, посадили в бочку, засмолили, покатили, да с крутого берега — прямо на волю волн…