Глава 3. В ПУТЬ
ы решили переночевать у Лешека, а в дорогу выдвигаться пораньше утром. Вышли перед рассветом. Было холодно, и лес, окутанный туманом, дышал сыростью, источал прелые запахи, был мрачен и тих. Я нес свой собственный рюкзак, а Лешеку во временное пользование выделил Лёхин. Поклажу мы поделили поровну, вещей у нас было немного, так что рюкзаки плеч не тянули и шлось очень легко.
— И где же эта Алмазная долина? – спросил я.
— Без понятия!
— ??? … Не понял! Так куда же мы идем?
— Пока что туда.
— А точнее?
— Кажется, надо идти в сторону заката.
— То есть на Запад, — уточнил я.
Лешек уверенно брел сквозь чащу, раздвигая ветки. Казалось, что они сами перед ним раздвигаются. Я достал компас, раз уж мой GPS-навигатор не работает, и обнаружил, что Лешек упорно пробирается на Север.
— Стой! — сказал я ему, — закат вовсе не там!
— Там, там!
— Там Север. Блин, как тебе объяснить, полуночная сторона!
— Сам въезжаю. Тут ета, типа, магнитная аномалия.
Поскольку снега в лесу не наблюдалось, лето все-таки, то с какой стороны он тает, неизвестно. Все деревья в этой чащобе обросли мхом со всех сторон, небо скрыто плотным туманом и определить стороны света визуальным методом не представлялось возможным. Через полчаса ходьбы я снова посмотрел на компас и обнаружил, что стрелка повернулись на 180°, теперь мы шагали на Юг. Похоже, действительно аномалия.
— Тут можно ориентироваться только ета, как бы по интуиции, — сказал мой проводник. – А лучше встретить живого человека и спросить дорогу. Только где его тут встретишь! Лес, типа, заколдованный. Идешь вроде прямо, а на самом деле – по кругу, пока на дорогу не набредешь на какую. А к нам сюда, как бы, вообще никому не попасть.
Еще через полчаса продирания сквозь заросли мы выбрались на просеку, которая привела нас к проезжей грунтовой дороге. Мы скинули рюкзаки и присели отдохнуть на здоровенный, местами заросший мхом камень. Оглядевшись, мы обнаружили, что просека, по которой мы пришли, куда-то пропала, а сидим мы на перепутье четырех дорог. Я поднялся. Так и есть, мы сидели на перепутном камне. Булыжник был грубо отесан с четырех сторон, а на каждой грани выдолблены словеса старославянскими литерами:
«Налево пойдешь — ничего не найдешь»
«Прямо пойдешь — смерть свою найдешь»
«Направо пойдешь – коня потеряешь»
«Назад пойдешь – молодость вернешь»
Первая надпись, которая гласила, что мы ничего не найдем, местами была замазана белой краской, а поверх нее углем выведено кривыми буквами: «БАГАТЫМ СТАНИШ».
Почесав репу, мы пришли к выводу: богатство – вещь хорошая, но нам пока без надобности, у нас есть дела более срочные, завернем на обратном пути. Молодость возвращать нам тоже еще ни к чему, мы и так достаточно молоды. Помирать нам рановато, да и, прямо сказать, неохота. А вот коня у нас нет и потерять нам его никак не грозит. Взвесив все, мы решили идти этой дорогой, то есть направо. В крайнем случае, может, встретим живую душу и спросим дорогу поконкретнее.
Я машинально глянул на часы, мы в пути уже полтора часа. Пока мы шли, туман поднялся вверх, превратился в облачко и развеялся. Солнце не только взошло, но уже и поднялось почти до макушек деревьев. Посмотрев снова на компас, я убедился, что встает оно, как и положено, на Востоке. Значит, Лешек был прав по поводу аномалии. Или кончилось влияние заколдованного леса. Мы бодро шагали на северо-восток по широкой торной дороге. Направление, конечно, не то, о котором говорил Лешек, но мы надеялись, что эта дорога выведет нас на широкую магистраль с дорожными указателями, где я надеялся поймать попутку.
— И все-таки, Лешек, скажи, кто такой этот Бэдбэар?
Пока что меня разбирало простое любопытство, еще не перешедшее в идолопоклоннический страх или суеверный панический ужас, который, как я все больше убеждался, испытывало перед этим именем местное население.
— Великий Волшебник, Маг и Чародей, Властелин ночи, Повелитель Алмазной долины, — как хорошо заученный урок протараторил Лешек.
— Это я уже слышал. А поконкретнее?
— Без понятия. Он, типа, прилетел на огненном шаре. Он, как бы, всемогущ, почти что бог. И теперь стал ета, повелителем. А в Алмазной долине этой житуха, говорят, ну ва-ще! Кто там живет, у них что бабла, что алмазов этих – немерено! Хоть веником мети! Посуда золотая, ложки-вилки серебряные.
Дальше Лешек поведал мне о том, что сам Бэдбэар не просто великий маг и волшебник, это большой мудрец, вокруг которого околачиваются ученые мужи, колдуны и звездочеты. Он основал университет магов и чародеев, и теперь только выпускники этого университета могут получить престижную практику. А так, без диплома, сгниешь в глухомани, вроде той, из которой мы вышли пару часов назад.
— Чего ж ты бабке-то противился, идти не хотел?
— А чего она! Не люблю, когда понукают, типа, дураком обзывают. И как с малолеткой какой! Гордость-то надо иметь, вы как думаете, Иван Андреевич?
— Я думаю, Лешек, называй меня просто Ваня. И давай на «ты».
— О’кей. Только я буду звать тебя Андреич.
— Ну и прекрасно. Не люблю церемоний, тем более я не намного старше тебя. Кстати, сколько тебе лет?
— Двести два, а что? – он посмотрел на меня открытым ангельским взглядом и, заметив мое недоумение, быстро добавил: — Скоро будет двести три!
— Гхым-м! – вырвалось у меня при виде его, прямо так скажем, юношеского лица. – Да нет, ничего… На вид я бы дал тебе двести четыре.
Так что это я должен был с уважением относиться к такому почтенному долгожителю. Мне-то только двадцать семь через месяц стукнет! Ну ладно, продолжим нашу светскую беседу:
— А баба Яга, она как, на службе или уже на пенсии? Или натуральным хозяйством живет?
— Да она, как бы, сама по себе…
Из долгого и путаного рассказа Лешека я выяснил, что прошлое бабы Яги было темным и, прямо скажем, криминальным. Она спекулировала самопальным приворотным зельем и живой водой, получаемой контрабандой из заповедных лесов, занималась также киднеппингом, для чего держала стадо дрессированных гусей. Опаивала дурманом заезжих путников, обчищала их до нитки и отвозила на избе в глухомань, там и бросала волкам на съедение. Промышляла ворожбой и гаданием, это вроде как считалось ее основным легальным занятием, так сказать, прикрытием.
Однажды царь, за вельми серьезную услугу, отвалил ей полмешка золота и освободил от уплаты налогов на триста лет. И долгие годы текли спокойно и безмятежно, пока не появился этот Бэдбэар. Он обложил данью всех царей и королей, колдунов и магов, ведьм и гадалок, леших и домовых. Пустил в обращение новую монету, веля платить дань только ею. Близлежащие города и деревни очень быстро обнищали, киднеппинг перестал быть привлекательным бизнесом, ибо перевелись богатые родители, готовые отвалить за свое чадо солидный выкуп. За предсказаниями мало кто стал обращаться, все и так знали, что всё очень плохо, а будет еще хуже, да и путники обходили лес стороной. Подаренное царем золото тоже не нескончаемо (за триста лет-то!), а тут снова налоги. Тогда бабка заколдовала лес, и вот уже много лет они живут в уединении. Только им двоим известно, как войти и выйти из заколдованного круга. А ежели кто чужой захочет к ним попасть, будет кружить и возвращаться снова на одно и то же место.
— А Змей Горыныч как пролетел?
— Так он же по воздуху! Да и Кощей его послал. А Кощей, он в магии как бы разбирается.
— А изба? Гуляет, где хочет, на нее колдовство не действует? Я имею в виду себя и своих друзей. Прошлой ночью мы-то как сюда попали?
— Без понятия. Кто знает, где они, врата эти. Может, она как бы за круг-то и не выходила…
— Ты знаешь, Лешек, а еще у меня такое чувство, что не так он и хорош, этот ваш Бэдбэар. Сколько он горя людям принес, власть узурпировал, налоги поднял, да еще и валюту новую выдумал…
— Тс-ч-щ! – зашипел Лешек, — Ты чё, Андреич! Беду накликаешь. Он Великий Волшебник, Маг и Чародей, Повелитель Ночи, Властелин Алмазной долины! Все, что он делает – как бы на благо людей и нелюдей, для свободы и народовластия.
Тем временем дорога постепенно сужалась и зарастала травой. Лес подступал все ближе, кое-где маленькие деревца росли прямо на дороге, по обочинам из зарослей крапивы и лопухов выглядывали кости, некоторые очень напоминали человеческие. Мы перестали разговаривать, становилось жутко, и возникало огромное желание повернуть обратно. Когда это желание стало совсем нестерпимым, из чащи прямо на нас вышел огромный волчара. Признаться честно, никогда в жизни не встречался нос к носу с диким зверем. Особенно с таким – волчище был размером с крупного сенбернара (или с мелкого пони). Оружия у меня при себе не было, ни ружья, ни пистолета, ни ножа. Даже консервный ножик и стропорез покоились где-то на дне рюкзака. Так что вся надежда на Лешека. Он, как лесной человек, может, сумеет с ним договориться.
Волк шумно втянул ноздрями воздух, пристально поглядел на нас, вздыбил холку и стал медленно приближаться, издавая тихое, но грозное утробное рычание. Я человек в общем-то не из пугливых, но теперь я точно узнал, что означает выражение «душа уходит в пятки».
— Не… не надо, волчик, фу, не надо… – зашептал Лешек, прячась за мою спину.
— Прекрасно! Чудесно! – заговорил вдруг волк на чистейшем русском языке. – Молодец на обед, а… другой молодец – на ужин. Раз уж коней вы где-то спрятали!
— М-мы к-коней не не п-рятали… у -у нас их нет! – заверил я серого хищника, раз уж представилась возможность вести диалог.
— Так я и поверил! Хотя это совершенно не меняет дело – вас-то я все равно съем!
Ну и дурак же я! Надо было ему наврать, что кони спрятаны в лесу, километрах в пяти отсюда. Пусть идет искать, а мы сами, тем временем, успеем дать деру. Впрочем, он мог не поддаться на провокацию и все равно начать трапезу с нас. Лучше ведь, как говорится, гусь в руках, чем слон на горизонте.
— Вы наверно голодны, — как можно участливее произнес я, решив несколько по-иному повлиять на тоскливую ситуацию. – Может не надо нас есть, пообедаем вместе, чем Бог послал?
Я поспешно скинул рюкзак, непослушными пальцами с трудом развязал узел и первое, что я нащупал, оказался батон копченой колбасы из нашей походной раскладки. Колбаса мгновенно исчезла в волчьей пасти, проглотил он ее, кажется, не жуя.
— Вкусно! А еще есть?
— Паштет есть, — ответил я.
— Давай!
Я открыл банку паштета и вывалил в миску. Волчара слизнул его в один миг. Потом он съел две банки говяжьей тушенки и, кажется, немного насытился. Таким образом я облегчил свою поклажу и нашу участь, отсрочив момент съедения нас самих.
— Так у вас и вправду нет коней? – спросил волк уже немного дружелюбнее.
Мы с Лешеком покрутили головами.
— Жаль. А тогда какого рожна вы сюда поперлись?
— Мы ищем дорогу в Алмазную долину.
— Зря вы сюда пошли. Там, впереди, тупик. То есть дремучий лес до самого Синя моря. Это дорога для дураков. Почему-то на перекрестке все всадники выбирают именно эту дорогу. Ну не жаль им своих коней, вот и едут под знак. Вы знак-то видели?
— Ага!
Действительно, сразу за перекрестком висел дорожный знак, круглый, с красным ободком и нарисованным всадником, перечеркнутым костью.
— А моя задача – отбирать коней и отправлять их в штрафной табун. Если владелец не предъявит права на своего скакуна в течение недели, лошадь переходит в собственность государства. Пока еще прав никто не предъявлял.
— Почему?
— Потому, что всадников я съедаю!!!
Похоже, мы с Лешеком были близки к состоянию обморока. По крайней мере, я очнулся от того, что кто-то хлопал меня по щекам. Это был седеющий крупный мужчина, лет тридцати пяти, одетый в форму французских кирасир времен Наполеона.
— До чего же нервный народ пошел! – возмущался мужик. – Да пошутил я. Не питаюсь я человечиной, я вообще почти вегетарианец! Поняли, нет?
Вдвоем с кирасиром мы привели в чувство Лешека. У меня в походной аптечке был нашатырь, а мужик старательно лупил его по щекам своими волосатыми ручищами.
— Разрешите представиться, — сказал мужик, когда мы с Лешеком обрели способность обмениваться информацией. – Оборотнев Вольфганг Вульфович, старший инспектор. Для друзей – просто Вольф.
Он протянул нам по очереди волосатую ручищу.
— Итак, что же занесло двух благородных донов в мою глухомань?
— Мы ищем дорогу в Алмазную долину.
— Ах, ну да, это я уже спрашивал. А зачем?
— Вы слышали что-нибудь о Кощее?
— Так точно! Как же нет, конечно, слышал.
— А дорогу к нему показать можете?
— Так вам Кощей нужен или Алмазная долина?
— Вообще-то Кощей. Знаете, как его разыскать?
— Никак нет! Где замок его, показать могу, точнее не сам замок, а направление к нему, потому что дороги туда нет. Может, она на самом деле и есть, но никто о ней не знает, разве что Бэдбэар, Великий Волшебник, Маг и Чародей, Властелин ночи, Повелитель Алмазной долины.
— Вот поэтому мы к нему, этому самому повелителю и направляемся. Я хочу просить его устроить мне рандеву с Кощеем.
— А я хочу поступить в университет, набраться, как бы, ума, получить, типа, диплом, короче, зашибить клевую практику, — добавил Лешек.
— А зачем вам, сударь, Кощей? — обратился ко мне кирасир.
— Этот подонок похитил моих друзей. Я должен их выручить. Но добраться до Кощея, как выяснилось, не просто. Вот и приходится тащиться в эту самую Алмазную долину, просить помощи у волшебника, как его… Бэдбэара.
— Знаете что, ребята, а ведь я давно мечтал побывать в Алмазной долине…
— И составите нам компанию, — закончил я его фразу.
Все-таки сценарист этого шоу, хоть и мастер своего дела, но несколько обделен фантазией. Я постоянно угадываю ход его мыслей.
— А почему бы нет? – весело спросил Вольф.
— А служба? А начальство?
— Да ну его к лешему!
— Это уж на фиг! – возмутился Лешек. – Мне и без вашего начальства не дует!
— Простите, сударь. Я фигурально.
— И какова же будет цель вашего вояжа? – поинтересовался я.
— Я повидаю Великого Волшебника, Мага и Чародея, Властелина ночи и Повелителя Алмазной долины Бэдбэара и попрошу его… – Вольфганг закатил к небу глаза и немного смутился. – Понимаете, по жизни я жесток, алчен, вспыльчив, бессердечен и ни разу в жизни меня не тронул огонь любви. Я знал немало женщин и волчиц, имел много секса, но любовь… К сожалению, меня обошла чаша сия. Я бы хотел закончить свой жизненный путь в какой-нибудь одной ипостаси, обзавестись семьей, детишками (или волчатами), нежно любить их мать, спокойно встретить старость и без угрызений совести предстать перед Господом. Мне может помочь в этом только хороший волшебник, хороший маг или чародей – исправить мой характер. Я стану добрым, терпимым и любвеобильным…
— Для семьянина любвеобильность – не такое уж и положительное качество, — заметил я.
Да, подумал я, пьеска становится всё забавнее. Пожалуй, я ошибся, не без таланта все-таки человек, придумавший этакое захватывающее приключение для экскурсантов. Хотя и плагиатор. Мог бы придумать что-нибудь пооригинальнее Изумрудного города и дороги из желтого кирпича… Итак, моими попутчиками стали простоватый леший, мечтающий о мозгах (то есть об образовании) и бессердечный злой оборотень. В нашей компании не хватает только трусливого льва. И еще у меня нет собачки, но это, может, не имеет особого значения. Жаль, что я случайный участник этого реалити-шоу. Чувствуешь себя все равно как безбилетным пассажиром. Или человеком, присвоившим чужое имя. Интересно, моим друзьям тоже достались роли со словами, или они томятся в каком-нибудь холодном сыром подземелье? И как там Катька, не обижают ли?
Мои размышления прервал путеводный камень. Мы снова дошли до перекрестка.
— Как я понимаю, — произнес я, — дорогу к Алмазной долине из нас троих никто точно не представляет.
— Почему же? Хотя в какой-то степени, некоторым образом… – замялся Вольф.
Лешек промолчал, но покраснел. Почесав репу, мы пришли к единодушному мнению (инициатива навязывания которого принадлежала вашему покорному слуге), что другие направления, кроме как «назад», нам не подходят. Напомню, что надпись на камне гласила: «Назад пойдешь — молодость вернешь». Вольф был в восторге оттого, что сможет стать моложе, а мы с Лешеком рассудили, что особой выгоды это направление нам не принесет, но и большой опасности тоже.
Мы бодро зашагали по хорошо утоптанной дороге, вели неторопливую беседу, наслаждались прекрасной погодой, лесными запахами и звуками. Немного досаждали комары, да оводы, но тут уж ничего не поделаешь…
Одно мне казалось странным. По некоторым приметам, например, отпечаткам следов, верстовым столбам, дорожным знакам, заломанным или пригнутым веткам и т. д., у меня складывалось впечатление, что мы идем по дороге с односторонним движением, причем в обратную сторону. Мы шли уже больше часа. Взглянув на Лешека повнимательнее, я обнаружил, что его и так довольно юное лицо стало как бы еще моложе, на нем даже появились подростковые прыщи, а сам он, как мне показалось, стал чуть ниже ростом. Он тоже с удивлением посмотрел на меня. Я машинально ощупал свой подбородок. Оказывается, на моей физиономии пропала трехнедельная небритость. А Вольф, обернувшись волком, носился из стороны в сторону, обнюхивая все уголки, как восьмимесячный щенок-подросток. Забегал вперед, снова возвращался и поторапливал нас возгласами:
— Ну, что же вы! Айда! Айда!
— Стоп! – крикнул я.
Пожалуй, мы слишком быстро молодеем. Скоро для передвижения нам потребуется детская коляска. Только вот беда – катить ее будет некому.
— Полный назад! – я повернулся и зашагал обратно.
— Ты куда? Ведь там так здорово! – попытались остановить меня мои спутники.
— Не забывайте о цели нашей экспедиции. Боюсь, эта дорога нам тоже не подходит. Взгляните на себя, на кого вы похожи! Зеркало дать?
Зеркало-зеркало. Черт! Зеркало, отображение изображения… Точно, камера-зеркалка! По ассоциации я вспомнил про видеокамеру. А ведь во всей этой суете, нервотрепке и неразберихе я совершенно про нее позабыл. Но абсолютно точно помню, что сунул ее в рюкзак, когда укладывал вещи в бабкиной избе. Думается, надо продолжить съемку видеофильма, тем более что со мной произошло такое вот нештатное приключение, да и ребятам будет интересно на все это взглянуть. Я покопался в своем рюкзаке и достал то, что искал.
— Что за аппарат? – спросил Лешек.
Я протянул ему камеру. Он осмотрел ее со всех сторон, даже понюхал, и, возвращая мне, тоном эксперта-профессионала произнес:
— Понятно. Типа яблочко по блюдечку.
И вот мы снова на злополучном перекрестке. Должен признаться, он уже начинал меня раздражать.
— Господа, мне вас жаль! — сказал Вольф. — Вот же, русским по белому, то есть, черным по серому написано: «Богатым станешь». А богатство, это что? Это не только золото. Разыскать пропавших друзей, это разве не то же, что и найти богатство? В фигуральном смысле, конечно. А диплом получить? Тоже богатство. И доброту, желание любить обрести в себе — и это богатство. И вообще, даже не в переносном, а в прямом смысле, в Алмазной долине все живут в роскоши и богатстве. Нам туда!
— Не уверен… — возразил Лешек.
— Кажется этот Бэдбэар… — начал я.
— Великий Волшебник, Маг и Чародей, Властелин ночи, Повелитель Алмазной долины, — хором подхватили мои спутники.
— …не так давно в ваших краях?
— Кажется да. То есть, нет. Лет, наверно… Да кто его знает, в общем, сравнительно недавно.
— А камню невесть сколько веков! Тысяча лет, не меньше. Может, эта Алмазная долина и появилась там, где раньше ничего не было, а теперь там всё, и богатство тоже, — это рассуждение мне и самому показалось логичным и убедительным. – Потому и надпись переделана.
Мы отправились исследовать третье направление. Буквально через пятьсот метров лес стал практически непроходимым, и мы услышали свист.
— Ну что, за богатством пожаловали?! — раздался грубоватый и слегка шепелявый голос человека, у которого во рту было явно не тридцать два зуба, а гораздо меньше, может на порядок.
Я почувствовал, что мне в грудь уперлось что-то твердое, а передо мной, словно из-под земли, вырос здоровенный детина бомжовой внешности и явно уголовной принадлежности. В руке он держал длинноствольный антикварный пистолет с раструбом, дуло которого и упиралось мне в грудь.
— Только богаче-то не вы станете, а мы! — произнес детина. — А ну, вываливай все, что есть, коли жить охота!
Ну конечно, как же я сразу не догадался! Без нападения разбойников разве хоть один приключенческий сюжет обходится? И сценарист, конечно, об этом знал и обставил сей акт изысканно и утонченно. А если… Если все это не по сценарию, а на самом деле? На всякий случай надо оценить обстановку. Расклад сил, прямо скажем, не в нашу пользу. Шагах в десяти от главаря стояло еще шесть головорезов. Они сверлили нас недобрыми глазами и поигрывали дубинками (бейсбольные биты отдыхают) и огромными кривыми тесаками. Лешек юркнул за мою спину, Вольф вообще куда-то пропал. Может, он с ними, с разбойниками, на лапу играет и специально затащил нас сюда? Во всяком случае, чтобы иметь возможность что-либо предпринять, я решил потянуть время.
— Так это что же, — спросил я, — грабеж?
— Да, грабеж! Разбойное нападение! А ну выкладывай долбоны, ендрики, чего есть. Рубли тоже годятся, — он сильнее надавил мне на грудь пистолетом.
Что ж, против грубой силы приема нет. В заветном кармане у меня была припрятана стодолларовая банкнота, на черный день, так сказать. Может, этот черный день уже наступил? Я достал сто баксов и протянул разбойнику. Зеленая купюра подействовала на него как на быка красная тряпка, злодей рассвирепел:
— Что это за бумажка, черт тебя дери! Издеваешься, да? Русским языком было сказано — бабло гони!
Значит в этой глухомани американская валюта не в почете. А как насчет нашей? Я достал тысячерублевую банкноту и протянул злодею.
— Опять бумажка! Что это?
— Деньги. Тысяча рублей. Наших, российских…
— Тысяча рублей?! — разбойник расхохотался. — Ну, насмешил! Бумажка! Ха-ха! Тысяча рублей! Да целковые, они только червонного золота бывают! Да на тыщу целковых целое царство купить можно, да Сине-море в придачу!
— Может, он чужестранец? — сердобольно предположил кто-то из свиты. – Может, он нашего рубля никогда не видел? Или придуривается?
— Во! Смотри! — сказал главарь.
Он полез в карман, для чего ему потребовалось переложить пистолет из руки в руку. В момент перекладывания грянул выстрел. Пуля вонзилась в землю в сантиметре от моей левой ступни. Я не проявил никаких эмоций, однако в душе моей испуг сменила радость. Ведь теперь пистолет разряжен. Насколько я разбираюсь в древнем оружии, заряжается эта машина через дуло: насыпается порох, заталкивается пыж, потом пуля. Всего один выстрел, на перезарядку требуется время. И это время работает на меня.
Главарь изрыгнул проклятие, но все-таки достал из кармана золотую монету:
— Во, гляди! Вот это рупь! Вот такой вот он бывает, рупь-то! А ну гони деньги, живо!
Разбойник был взбешен моим тугоумием и расстроен попусту истраченной пулей. Он решил выместить злобу на мне, дополнив словесное повеление крепкой оплеухой. И, надо сказать, сделал это напрасно. Я мужичок, вообще-то, тихий, можно даже сказать, незлобивый, но всякие там вольности, тем более рукоприкладство, никому не спускаю. На мне были высокие десантные ботинки с крепкой и очень твердой подошвой. И ежели носком этого ботинка да со всей дури — по голени противника, получается очень больно. Главарь ощутил на себе, насколько это больно. Он скорчился, выронив пистолет и монету, и схватился за ушибленную ногу. Я распрямил его ударом вышеупомянутого ботинка в челюсть. Разбойник охнул, сел на траву, некоторое время сидел, держась обеими руками за челюсть, потом обиженно произнес:
— Чё дересси-то? Да иссё ногами!..
Дикция его стала еще немого хуже. Дальнейшее я видел словно в замедленной киносъемке. Двое одношайников (а как еще назвать сотрудников по шайке?) бросились на помощь атаману. Лешек в это время делал какие-то пассы руками. Он поднял руки вверх, растопырил пальцы, согнул руки в локтях, соединил пальцы, словно хватая каждой рукой по щепотке соли и резко выпрямил руки вверх. То, что я увидел дальше просто отдавало сюрреализмом. Две осины нагнули свои кроны, сомкнули ветви, схватили этими ветвями как пальцами за шивороты ринувшихся в атаку разбойников и, распрямившись, подняли их вверх.
— Й-ес! — сказал Лешек, резко дернув согнутой в локте и сжатой в кулак рукой.
Одна из осин тоже сжала крону и дернулась. Разбойник, висевший на ветках, судя по ругательствам и воплям, пережил непередаваемые ощущения. И тут появился волчище. Очень эффектный выход, ну просто собака Баскервилей. Грозный оскал, слюна из пасти, вздыбленная холка и инфразвуковое рычание, от которого задрожали осины с подвешенными на них разбойниками. Разорвав одежды, они шлепнулись на землю, как жабы в болото. И вся шайка, включая главаря, побросав оружие и котомки, со скоростью лучших спринтеров мира исчезла в чаще.
— Где ты был?! — укоризненно спросил я Вольфа, потирая саднившую скулу.
— Да понимаешь… — замялся волк, — поспешность, она только при ловле блох нужна бывает. Я так торопился превратиться в волка, что забыл заклинание.
Однако у самого, в полном смысле слова, рыльце было в пуху. Видимо, став волком, он успел полакомиться только что пойманной куропаткой. Когда я попытался указать ему на это, волк опустил глаза и, стряхивая лапой пух с морды, сказал:
— Да что вы, сударь, я вообще почти вегетарианец.
Мы решили забрать с собой трофеи. Мне очень понравился древний пистолет с раструбом. За него любой антиквар отвалил бы весьма приличную сумму, но я лучше, как только вернусь домой, повешу его в изголовье над кроватью, как сувенир. Дубинки мы подбирать не стали — этого добра в лесу хватает. Взяли разбойничьи котомки, тесаки и покинули место инцидента.
И опять этот распроклятый перекресток. Солнце клонится к закату, целый день потерян в бессмысленном шатании — мы ни на шаг не приблизились к искомой цели. Нам осталась только одна дорога. К смерти!
— Мужики, а чего мы боимся? — меня вдруг осенила совершенно бредовая (а может гениальная) идея. — Ведь все мы когда-нибудь помрем. Это же продолжение той дороги, которая вывела нас из детства. Это — дорога жизни, а жизнь, как известно, заканчивается смертью!
— Верно, друзья мои, — поддержал меня Вольф. — Вперед! Айда!
Лешек промолчал и, тяжко вздохнув, нехотя последовал за нами.