Посланник Небес

Глава 13

очью действительно похолодало, а на следующий день погода совсем испортилась. С утра моросил противный дождь, а к вечеру разразилась настоящая буря. Дул порывистый ветер, да такой силы, что гнул деревья почти до земли. Сверкали молнии, грохотал гром. Дождь то усиливался, то прекращался, но ненадолго. Едва луч солнца находил прореху, и ему удавалось пробиться к земле, как небо снова заволакивали черные грозовые тучи, и струи дождя вновь поливали землю как из пожарного рукава. Вот уж явно не повезло тем, кто сейчас находился в море.

Гриффитс трудился до вечера, приводя в порядок дела, и собирался уже уйти из конторы, но к нему в кабинет вошел клерк и доложил, что его хочет видеть какая-то женщина. Она отказалась назвать свое имя. Кто же это мог быть? А вдруг это владелица судна, подумал Гриффитс, пришла застраховать свой корабль? Это было бы неплохо. Всегда приятно, когда клиент приносит деньги. Хуже — если наоборот, будет требовать выплату за потерпевшую кораблекрушение старую развалину. Гриффитс некоторое время раздумывал. Так не хочется портить настроение перед выходным днем!

— Ладно, проси! — поколебавшись, велел он клерку.

В кабинет вошла дама в мокром насквозь дождевом плаще с капюшоном. Это была Олуэн.

— И давно ли вы стали судовладельцем, мисс Уордли? — вместо приветствия задал вопрос Гриффитс.

— У меня более серьезное дело, чем страхование какой-то паршивой калоши! — возбужденно произнесла Олуэн, снимая плащ и плюхаясь в кресло для посетителей. — Позавчера Холлис сделал мне предложение.

— Мои поздравления, Олуэн. Когда свадьба?

— Перестаньте шутить, сэр Гриффитс. Он хочет снова заняться морским разбоем. Он хочет распилить Посланника Небес, на свою долю купить корабль и отправиться пиратствовать. И предлагает мне, как и в прошлый раз, стать соучастницей.

— Что ж, это большая честь! Вы уже наточили свою абордажную саблю?

— Не надо паясничать, сэр Гриффитс. Разве вы не понимаете, что пиратская вылазка — это всего лишь отговорка, чтобы усыпить нашу бдительность. Зато, как только к нему в руки попадет алмаз, он снова нас обдурит! А если мы сядем с ним на корабль, нас всех арестуют. Он подставит нас и сдаст властям, чтобы единолично владеть Посланником!

— Откуда такая подозрительность, Олуэн?

— Я слышала собственными ушами. В прошлое воскресенье я заезжала к Мэри. Миссис Дюк впустила меня в дом, не доложив хозяйке. Она даже не предупредила меня, что Мэри не одна. Перед дверью в гостиную я задержалась, потому что услышала голоса. Я узнала голос Оскара. Он говорил: «Когда мы посадим всех на корабль, их арестуют, а Посланник будет наш…»

— Чепуха. Оскар не мог быть в то воскресенье у Мэри. Я это точно знаю, потому что он был на приеме у барона Готсфилда в Дорсетшире.

— Кто вам об этом сказал?

— Он сам. А вы что, видели его своими глазами?

— Нет, видеть не видела, — уже не так уверенно ответила Олуэн. — Но я же слышала, я точно слышала его голос! Правда, когда я вошла в гостиную, там его уже не было. Но он мог спрятаться или воспользоваться потайным ходом. Или даже вылезти в окно.

— По-моему, у вас слишком разыгралась фантазия, Олуэн. Скажите честно, вы это придумали прямо сейчас? Или сочиняли в течение всего дня?

— Не верите, да? Ну, дело ваше. Да, в конце концов, это и не важно. Главное — я точно знаю, Холлис плетет какую-то интригу.

— Олуэн, что вы хотите от меня? Ведь вас никто не принуждает садиться вместе с ним на корабль. Оставайтесь на берегу, и живите спокойно.

— Как можно оставаться спокойной, когда он завладеет Посланником Небес и оставит нас носом?! Мы не получим ни единого пенни! Вспомните, в прошлый раз, когда мы делили добычу на корабле, он заграбастал себе сорок процентов! А мне досталось только три. Где справедливость? Гриффитс! Камень сейчас у вас. Давайте возьмем его и сбежим отсюда!

— Олуэн, да вы в своем уме? Во-первых, это бесчестно. А во-вторых, я с вами… Во-вторых, я просто не желаю говорить на эту тему. На следующей неделе мы соберемся все вместе и решим судьбу Посланника Небес сообща. Возможно, мы его продадим, а деньги поделим поровну. Прощайте, Олуэн, у меня дела, мне надо закончить их поскорее и уходить.

 

Вернувшись домой из конторы, Гриффитс велел Бетти приготовить ему кружку горячего грогу, а сам устроился в гостиной возле камина. До чего же приятно в такую погоду посидеть у огня в теплом халате, в домашних тапочках, уютно расположившись в кресле. В дверь постучали, вошла горничная.

— Ваш грог, сэр.

— Спасибо.

Бетти немного замялась, словно намереваясь о чем-то попросить господина. Заметив это, Гриффитс спросил:

— Вы что-то хотите?

— Да, сэр. Сегодня суббота, сэр. Завтра у меня выходной. Вы не позволите мне уйти прямо сейчас? Мне срочно надо домой.

— Куда же вы пойдете в такую погоду, Бетти?! Оставайтесь тут, а к завтрашнему утру, возможно, буря утихнет.

— Ничего, я как-нибудь доберусь. До деревни всего две с половиной мили. Я получила записку, с моим отцом плохо, мне необходимо к нему.

— Хорошо. Скажите кучеру, Бетти, пусть он запряжет коляску. Передайте ему, что я велел отвезти вас. Назад он может не возвращаться, оставьте его ночевать. Быть может, потребуется послать кого-нибудь за лекарем. Если нужны деньги…

— Нет, не надо, у меня есть.

— Как знаете. Удачи вам. Дай Бог, чтобы ваш отец поскорее поправился.

— Спасибо.

За окном совсем стемнело, Гриффитс зажег свечу. Оставаясь один, он старался экономить и не зажигал верхний свет. Ветер гудел в каминной трубе и порывами швырял в оконные стекла крупные порции дождевых капель. Гриффитс поднялся в свой кабинет, поставил свечу на стол, налил себе полстакана бренди. Выпив, он раскурил свою любимую трубку и подошел к глобусу. Перед ним простирался Атлантический океан. Да, конечно его тянуло в море. Услышать снова, как ветер гудит в такелаже, и хлопают паруса. Увидеть, как сердитые волны перекатываются через палубу, и почувствовать, как сама палуба уходит из-под ног. Побывать на далеких, неведомых островах…

Он повернул глобус. Вот, например, тут, внизу, где Тихий океан смыкается с Индийским, южнее берегов, открытых голландцами, на глобусе приделана медная роза ветров. А там, под ней, наверняка скрывается что-то неизведанное, ведь именно там Уильям Дампир исследовал новые земли. Быть может, Новая Голландия[1] — это даже не остров, а большой материк, простирающийся далеко и на восток, и на юг… А что если бросить все к чертовой матери и наняться на корабль капитаном или помощником — и уйти в плавание, нет, не за сокровищами, а за открытиями! Ведь открытия — тоже сокровища и куда более ценные, чем золото и алмазы.

Винсент уселся в кресло и все продолжал смотреть на глобус. В мечтах он уже уносился далеко-далеко, в морские просторы. Из гостиной донесся бой часов — одиннадцать ударов. Давно погасла его трубка, он уже стал задремывать, но внезапно зазвонил дверной колокольчик, отвлекая его от грез.

— Черт, я же велел кучеру не возвращаться, — Гриффитс выругался вслух, но все же со свечой в руке пошел открывать дверь.

На пороге стояла женщина в мокрой накидке с надвинутым на глаза капюшоном. Ворвавшийся в открытую дверь ветер тут же задул свечу. По дорожке от дома, цокая копытами и грохоча колесами, в темень и сырость удалялся экипаж. Гостья отпустила карету, а это значит, что она намеревается остаться здесь до утра. Гриффитс посторонился, пропуская женщину в дом. Войдя, она скинула плащ. Даже в кромешной тьме он не мог не узнать ее, это была леди Мэри Дэлилай.

В гостиной Гриффитс вынул щипцами головешку из горящего камина и запалил от нее свечу.

— Я бы скорее поверил, что ангел спустился с небес, чем в то, что вы удостоили меня своим визитом, миледи! — он был удивлен, но в то же время обрадован.

— Перестаньте, Гриффитс. Ведь вы этого хотели, не так ли?

— Я каждый день представляю в своих мечтах, что вы здесь. Я вижу это в своих снах. Но поверить в то, что это случилось наяву…

— Однако ж это — правда. Потрогайте меня, я не привидение и не галлюцинация. Ну?!

Он протянул к ней руки и взял за плечи.

— И в самом деле — это вы. Но вы дрожите, вам холодно? Садитесь к камину, я сейчас приготовлю грог.

— В детстве, когда мне было холодно, моя мама брала меня к себе под одеяло.

— Мэри, но где я в такой час и в такую непогоду разыщу вашу маму?

— Разве что на вудширском кладбище. Моя мама умерла много лет назад. Это шутка, Гриффитс. Делайте грог.

Она пододвинула кресло к камину и устроилась в нем, протянув к огню озябшие руки. Гриффитс оставил ее одну. Когда он вернулся с двумя кружками грога, то застал Мэри стоявшей возле бюро. Она спешно захлопнула дверцу.

— Я проходила мимо, а дверца распахнулась. Почему ты не запираешь бюро? — она впервые обратилась к нему на «ты».

— От кого? — удивился Гриффитс, протягивая ей кружку. — Джек сюда не заходит, он все время в конюшне или во дворе. А Бетти я доверяю, она никогда ничего не возьмет.

— Кстати, как она?

— Нормально. Справляется. Очень прилежная девушка.

— Она влюблена в тебя.

— Я знаю. Но я не даю ей повода.

— Правда? Это хорошо. Я очень ревнива.

— Мэри, я не могу поверить! Это вправду ты?

— Ну, я, я, кто же еще?! И перестань удивляться. Прости, я была к тебе несправедлива, а иногда и жестока. Но я всегда любила тебя. Я отвергала тебя из любви к тебе же. Мне казалось, что со своим несносным характером я испорчу тебе жизнь. Но вчера я, наконец, поняла, что все это время была не права. Я провела непростую ночь. Я не смыкала глаз. Я думала, думала, думала. Раз ты меня любишь такой, какая я есть, то просто бесчеловечно мучить тебя дальше …

Голос Мэри дрогнул, глаза ее заблестели, в них скапливались слезы.

— Мэри! — Гриффитс обнял ее за плечи и приблизился к ее губам, но девушка освободилась от объятий.

— Погоди, не сейчас. Винсент, нам надо принципиально решить один вопрос.

— Конечно, Мэри. Считай, что мы его уже решили. Я согласен. Точнее… прости, я хотел спросить: ты согласна? Это значит, что я официально делаю тебе предложение.

— Спасибо. Но в данный момент я не об этом. Я знаю, что твои финансовые дела плохи. Как ты ни пытаешься скрывать, но извини, это шито белыми нитками. Если честно, мои дела тоже идут неважно. Но ведь мы уже не в том возрасте, когда счастье может быть в шалаше. Это — во-первых. А во-вторых, мне чертовски надоело в Англии. В этой чопорной, старопоряднической Англии. Я хочу в Америку. Ты готов туда отправиться со мной?

— С тобой — хоть на край света!

— Тогда давай уедем. Завтра. И заберем с собой Посланника Небес!

— Как? Одни? А как же…

— А ты что, хочешь захватить с собой Холлиса? Или свою сестричку Эмили? Конечно одни.

— Но ведь Посланник Небес — наша общая собственность, мы должны поделиться со всеми…

— Плевать мне на всех! В этом мире есть только ты и я!

— Мэри, но это непорядочно…

— Послушай, Винсент. Мы имеем такое же право на этот камень, как и другие. Но нам он нужнее. Все остальные — обеспечены. И Уолтерсы, и Мэтью, и твоя сестра Эмили — у всех есть деньги. Ты думаешь, Холлис разорен и беден? Он нагло лжет, притворяясь нищим. Восемь лет назад, у берегов Ямайки, он получил больше всех. Неужели за такой короткий срок он смог все растранжирить?

— Нет, Мэри, так нельзя. Надо продать алмаз и поделить деньги поровну. А ведь наши с тобой две восьмые — это целая четверть! Поверь, наши доли составят неплохую сумму, чтобы начать новую жизнь в Америке. В конце концов, я — капитан. Я судостроитель, черт меня возьми! Неужели мы не заработаем себе на хлеб?

— Браво, Винсент! Прости, я проверяла тебя. Ты — настоящий друг и честный человек. За это я тебя и люблю.

Мэри обняла его за шею и прижалась губами к его губам. Он хотел поцеловать ее со всей страстью, но девушка снова его отстранила.

— Принеси вина. Ты же видел, я отпустила экипаж, значит, я остаюсь у тебя. У нас впереди сказочная ночь! Я хочу отметить это событие, давай устроим праздник. Начало нашей совместной жизни.

Гриффитс принес бутылку вина, откупорил ее и наполнил два фужера.

— Какое число сегодня? — спросила девушка, принимая из его рук свой бокал.

В это время напольные часы пробили полночь.

— Уже первое мая.

— Путь будет праздник, первое мая. Праздник весны и… короче, наш с тобой праздник.

— Замечательно! А вот в Пруссии в ночь на первое мая отмечают Вальпургиеву ночь. Ведьмы слетаются на шабаш…

— Но мы же не в Пруссии. И я не ведьма.

— Ты — ангел.

Мэри улыбнулась.

— За нас! — она со звоном прикоснулась своим бокалом к бокалу Винсента и, пригубив, поставила на столик. Гриффитс осушил свой фужер залпом до дна. Его уже слегка повело. И от счастья, что здесь, рядом с ним Мэри, и от выпитого — грог, бренди, вино… Он посмотрел на забрызганное дождем окно, вспомнив о чем-то, рассмеялся.

— Ты что?

— Сегодня… вчера, то есть, ко мне в контору приходила Олуэн…

— Так, так, так, — ревнивым голосом произнесла Мэри. — С этого места поподробнее, пожалуйста.

— Она тоже предлагала продать алмаз тайком ото всех.

— Я надеюсь, ты послал ее к черту?

— Не так грубо, конечно, но послал.

— Послушай, Винсент, а Посланник Небес у тебя надежно спрятан?

— Вполне.

— Его никто не может у тебя выкрасть?

— Да кто бы это мог сделать? Гости у меня бывают крайне редко, разве что Оскар иногда заглядывает. А Джеку и Бетти, я уже говорил, доверяю как себе.

— Напрасно. Верить нельзя никому. Даже мне, хоть я уже почти твоя жена. Ведь мне ты не скажешь, где прячешь алмаз, не так ли?

— Почему же? Скажу охотно. В земле.

— В земле? Ха-ха-ха, — девушка рассмеялась. — Молодец, выкрутился. Сказал и ничего не сказал. В земле — понятие очень абстрактное. Земля — она… — Мэри очертила руками в воздухе круг, — большая.

— Могу сказать точнее. На юго-востоке, где новые земли, где роза простерла свои лепестки.

— Ну, ты прямо поэт! Значит, и в самом деле, розам ты тайны доверяешь. Но не людям. Ладно, не буду дальше тебя пытать. Выпьем еще вина? Налей. А я зажгу побольше свечей и задерну шторы. Чтобы стало светло, и никто за нами не подглядывал.

Она взяла подсвечник, подошла с ним к окну и задернула тяжелые гардины. Потом зажгла от горящей свечи настенные канделябры. В гостиной стало светлее. Подойдя к столику, Мэри взяла свой бокал.

— Скажи что-нибудь.

— За тебя!

— Нет, не согласна. За тебя!

— Тогда за нас!

Гриффитс опять осушил бокал полностью. Но лишь только он успел поставить его на столик, как настойчиво зазвонил дверной колокольчик. Помимо этого, в дверь забарабанили молотком и еще застучали ногами.

— Кого это еще черт принес?! — возмущенно проворчал Гриффитс, но, тем не менее, отправился открывать.

— Именем закона, немедленно отворите! — кричали за дверью, продолжая при этом стучать и звонить.

Едва Гриффитс отодвинул засов, как дверь распахнулась, и на пороге возникли шесть вооруженных саблями стражников. Трое тут же вошли внутрь.

— Сэр Винсент Гриффитс? — спросил старший по званию.

— Да, это я.

— Вы арестованы!

— Как арестован?! Почему? В чем меня обвиняют?!

— Не имею полномочий знать. Мне велено препроводить вас в тюрьму. Там разберутся.

— Это какая-то ошибка! Но кто вам дал право?!

Сержант протянул бумагу:

— Вот подпись графского судьи.

— Я должен с ним поговорить!

— Поговорите. Завтра. А сейчас я должен выполнить приказ. Надеюсь, что вы пойдете добровольно. Мне очень не хотелось бы применять силу.

Гриффитс был в домашнем халате и, естественно, не при шпаге. Сражаться в рукопашную с шестью вооруженными солдатами было бы просто глупо. Пришлось подчиниться.

— Хорошо, я иду с вами. Позвольте, я надену камзол.

— Только без глупостей, — предупредил сержант и кивком головы велел двоим солдатам следовать за хозяином.

Два стражника отправились за Гриффитсом в гардеробную. Там он скинул свой любимый домашний халат и надел парадный камзол прямо поверх сорочки без жюстокора. Вернувшись в гостиную, он подошел к испуганной Мэри и поцеловал ее в щеку. Девушка растерянно поглядывала то на Гриффитса, то на сержанта, явно не представляя, что делать дальше.

— Мэри, я тебя очень прошу, завтра вечером вернется Бетти. Дождись ее обязательно, не оставляй дом без присмотра. Если, конечно же, я не вернусь раньше.

— Хорошо, хорошо, дорогой! Я уверена, все будет в порядке. Завтра утром во всем разберутся, тебя непременно отпустят. А ночью я, конечно же, покараулю. Никто чужой сюда не войдет.

— Я не прощаюсь! Я люблю тебя!

— Я тоже…

Гриффитса посадили в зарешеченную карету и увезли. Мэри осталась одна в пустом доме. Она обошла его, борясь со страхом, осмотрела все комнаты, спальню и кабинет. Время уже приближалось к двум пополуночи. За окнами все не унималась непогода. Мэри вернулась в гостиную, допила вино из своего бокала, пошевелила кочергой догорающие угли в камине и, не раздеваясь, прилегла на кушетку.

 

---