Посланник Небес

Глава 16

осле такой насыщенной событиями ночи друзья сразу повалились спать. Однако Холлис вздремнул всего лишь пару часов. Поднявшись с постели, он надел дорогой костюм, велел кучеру запрячь четверку лошадей в карету и, оставив Гриффитса одного, поехал в Плимут. Он отсутствовал около четырех часов. Когда вернулся, ему было о чем поведать старому другу.

Гриффитс сидел в кресле в кабинете Холлиса и наслаждался жизнью, покуривая любимую трубку, которую прихватил вчера из своего дома. Холлис уселся в кресло напротив и принялся рассказывать новости.

— Первым делом я зашел к Олуэн. У нее в гостях я застал Мэри…

— А глобус? Глобус у нее? — нетерпеливо перебил Гриффитс.

— Да, глобус там. Я осмотрел его украдкой. Похоже, что то место с островами Карибского моря, под которым находится потайная гайка, не повреждено. Роза ветров на месте, значит, и тайник цел. Ночью мы с тобой проберемся в дом Олуэн и заберем алмаз. Я думаю, после этого нам необходимо немедленно садиться на корабль и плыть с Посланником Небес в Новый Свет, там его продавать и…

— Увезти Посланника в Америку? А как же?..

— Ты имеешь в виду доли остальных? Я полагаю, нашим компаньонам… и компаньонкам мы передадим их деньги чуть позже, оказией. Можно будет нанять для этой миссии специального человека, короче там, на месте что-нибудь придумаем. Тебе оставаться в Англии нельзя. Мне, по всей видимости, тоже. За мной уже была сегодня слежка, не ровен час, и меня могут арестовать.

Холлис поднялся с кресла и прошелся по кабинету.

— Видимо кто-то проведал, что я помог тебе бежать. Или, так же как и на тебя, настрочили ложный донос, короче, не знаю. Но схватить меня могут в любую минуту, — проходя мимо окна, Холлис ненароком бросил взгляд сквозь него. — Хоть прямо в эту!

Гриффитс немедленно вскочил на ноги. Через окно было видно, как по дороге к воротам замка движутся вооруженные всадники.

— Не показывайся им, — Холлис потянул приятеля за руку от окна. — Пошли!

— Куда?

— У меня тоже имеется подземный ход. Он ведет во флигель, расположенный в дубовой роще в двухстах ярдах от замка. Там нас не будут искать. Мы переждем до наступления темноты, а потом отправимся в Плимут.

Холлис открыл потайную дверь в этой же зале рядом с камином, совершенно неразличимую в стене, и плотно затворил ее, когда оба друга оказались на лестнице, ведущей в подземелье. На ощупь он извлек из ниши свечу, зажег ее, освещая путь. Своды этого подземного хода были выше, и выглядел он не таким запущенным, как тот, который вел в дом Гриффитса. Очевидно, им пользовались значительно чаще.

— Кому-нибудь еще известно об этом потайном ходе? — спросил Гриффитс.

— Из прислуги — никому. Я иногда назначаю рандеву в том флигеле, куда ведет этот тоннель, если не хочу, чтобы слуги знали о моих связях и чтоб не распускали лишние сплетни. Так что в замке я единственный, кто знает про этот подземный ход.

Флигель представлял собой вполне приличный двухэтажный домик. В просторной зале, где расположились приятели, было прохладно. Но они не стали растапливать камин — снаружи флигель имел запущенный и нежилой вид, а дым из трубы мог бы привлечь внимание стражников. Согреваться пришлось изнутри портвейном. Порядок в доме, по словам Холлиса, наводила старушка из соседней деревни.

— Олуэн, наверное, поднимет много шума, если на ее глазах мы заберем алмаз и скроемся, — Гриффитс поежился, устраиваясь удобнее в мягком кресле, и поставил на столик пустой стакан.

— Ее не будет дома. Когда я поинтересовался у Мэри, как скоро она собирается домой, она ответила, что ближе к вечеру за ней приедет карета. Я рассказал дамам о том, что помог тебе бежать и что ты, будто бы, скрываешься у сторожа в пансионе «Незабудка» в Вудшире. Бедняжка Олуэн от этого известия так расчувствовалась, что заявила о своем желании непременно воспользоваться случаем и поехать вместе с Мэри, чтобы увидеть тебя.

— А как Мэри отреагировала на то, что я на свободе?

— Мэри? Ах, да, Мэри! Она безумно счастлива. К сожалению, и она поверила в этот обман и уже сейчас, наверное, окрыленная любовью, мчится в карете на встречу с тобой. Бедняжка Мэри! Представляешь, какое разочарование ждет ее там… Да… Но сейчас главное — спасти Посланника Небес и наши собственные шкуры. А Мэри мы подадим весточку, когда обоснуемся в Новом Свете. Она на всех парусах примчится к тебе в Америку первым же судном.

— Послушай, Хол, ты говорил, что нам сегодня же ночью надо сесть на корабль. Как мы это сделаем?

— Я что, по-твоему, зря весь день мотался по городу? У меня все предусмотрено. Сейчас на рейде стоит корабль, который на рассвете отплывает на Ямайку. Лодка будет ждать нас в два часа пополуночи возле пристани, за южным причалом. Я уговорил капитана сделать крюк и высадить нас у берегов Флориды. Кстати, капитан — наш старый знакомый.

— Милфорд?

— Не-а.

— Неужели?..

— Именно!

Когда стало смеркаться, Холлис достал накладную бороду для себя, парик с длинными седыми волосами старца для Гриффитса, старую потрепанную одежду и две широкополые бесформенные шляпы. Друзья переоделись в бродяг и пешком направились в Плимут, старясь выбирать глухие, малопроезжие дороги. В город они вошли в кромешной тьме, уже за полночь.

В дом Олуэн друзья забрались самым тривиальным способом — через окно. Со стороны двора они выдавили оконное стекло и пролезли внутрь. Холлис уже знал, где стоит глобус, поэтому без труда провел к нему своего друга. Глобус Олуэн поставила в самой большой комнате. В темноте Гриффитс отодрал клочок карты в том месте, где были изображены острова Карибского моря, и нащупал потайную гайку. Отвернув ее, он извлек розу ветров с тайником. Тайник оказался пуст.

— Проклятье! Боюсь, мы недооценили мыслительных способностей Олуэн.

— Вот зараза! — воскликнул Холлис и замысловато выругался. — Кукушка чертова! Эта девка обдурила нас! Теперь камень у нее, а у нас даже нет времени расправиться с ней! Увы, нам придется удирать с пустыми руками, оставаться в Англии нам по любому нельзя, а другой оказии может не представиться. Ладно, у меня при себе есть двести фунтов.

— А у меня перстень с изумрудом и золотой медальон. Их можно будет продать или заложить.

— На первое время достаточно. Тем более, я надеюсь, что в дороге мы сумеем заработать еще.

— Каким образом? Нас примут в команду матросами?

— Вроде того.

— А точнее?

— Старым пиратским способом.

Выбравшись из особняка Олуэн, они наткнулись на совершавших обход ночных дозорных, которые с криками «Держите воров!» кинулись за ними в погоню. Петляя по переулкам, им удалось оторваться от преследователей и выбраться к берегу моря между верфью и портом, в южной части причала. Возле берега, где кончался причал, они увидели лодку с четырьмя гребцами.

— Святая Магдалина! — произнес Холлис.

— Вечная ей память! — ответил один из матросов.

Это был пароль. Холлис запрыгнул в шлюпку, за ним последовал Гриффитс. Гребцы налегли на весла.

Увидев издали, в лунном свете, силуэт корабля, стоящего на рейде, Гриффитс не мог не узнать его. Он узнал бы его даже с закрытыми глазами. Эти обводы он вынашивал в мыслях, потом чертил на бумаге, потом воплощал в дереве десять лет назад. Это была его «Кассиопея». Только изменился рангоут и парусное вооружение. На бизань-мачте были установлены гафельные паруса, судно теперь больше походило на барк, чем на фрегат. А на борту, когда они подплыли ближе, в свете луны можно было прочитать новое название корабля: «Морской монах».

С корабля им скинули веревочную лестницу, а когда люди взобрались на борт, лодку подняли на талях. На палубе теплым рукопожатием друзей приветствовал капитан Роберт Дейк.

— Рад вас видеть на борту «Морского монаха», господа! Надеюсь, вы в добром здравии? Как вы находите свое судно, капитан Гриффитс? Узнали его.

— Конечно, узнал, сэр. Но что вы сделали с парусами?

— Два года назад нас здорово потрепал ураган в Наветренном проливе. Да еще испанцы приложили к этому руку. Мы их, конечно, потопили, но они снесли нам грот-мачту. А бизань-мачту за день до этого свалил ураган. Пришлось чиниться в Кингстоне, а тамошние корабелы имеют большую слабость к гафельным парусам.

— Роберт, а каким ветром вас занесло в Англию? — поинтересовался Гриффитс. — Вы совсем не опасаетесь местных властей?

— А почему я должен их опасаться? По здешним меркам я вполне в ладах с законом. У меня есть королевский патент капера и еще комиссия губернатора Тортуги. Я не пират с точки зрения правопорядка. А на рейс к вашим… в смысле, к нашим берегам меня зафрахтовал сэр Уильям Бистон, губернатор Ямайки. Что-то случилось с их кораблем, одним из тех, что курсировал между Англией и Ямайкой. То ли потерпел кораблекрушение, то ли был потоплен пиратами, не знаю.

— Вы привезли сюда королевскую долю награбленной каперами добычи?

— И ее тоже. Но еще губернатору требовалось немедленно отправить на родину преступников, которых должны судить и казнить именно здесь, тем более, что местная тюрьма была уже и так переполнена. Как раз в это время я заканчивал ремонт «Морского монаха», а рассчитаться с корабелами никак не мог. Губернатор расплатился за меня, а в качестве компенсации зафрахтовал на этот рейс. И вот я — здесь. Кстати, среди заключенных был ваш боцман. Он нарушил закон береговых братьев, проявил трусость и отсиживался в трюме во время сражения. Сначала мы хотели высадить его на необитаемом острове, дав ружье, полфунта пороху и десяток пуль. Через полгода он все равно бы умер с голоду. Но потом решили — пусть его шея отведает английской веревки.

— А вот мы здесь, на вашем корабле, дорогой сэр Дейк, только что спаслись от этой самой веревки.

— Да. Но все равно вам лучше на день-другой спрятаться в трюме. Вдруг на корабль нагрянет таможня или еще какая-нибудь проверка. А через пару дней, в открытом море, вам уже ничего угрожать не будет.

— Мы так и сделаем.

Капитан Дейк снялся с якоря и вышел в море еще до рассвета. На второй день Гриффитс уже без опаски поднялся на палубу из укрытия и осмотрел бывшее свое судно. Корпус был еще крепок, не зря при его строительстве использовался мореный дуб и красное дерево. Но во многих местах были видны заделанные пробоины. Каюты в корме оказались немного переоборудованы, их стало больше за счет перегородок — Дейку не нужны такие просторные каюты, какие были у Гриффитса и Холлиса. А вот пушек немного поубавилось — из сорока осталось тридцать две.

— Три мы случайно утопили во время шторма, пять пришло в негодность от попадания ядер противника, — прокомментировал Дейк. — А новые покупать пока не стали: не было смысла. «Морской монах» в Карибском море пользуется такой репутацией, что одним своим видом вынуждает испанские галеоны опускать флаги до начала боя.

В экипаже судна оказалось несколько матросов, которые плавали еще под командованием Гриффитса, а один из них — вообще старожил, он прошел с этим кораблем с момента его спуска на воду, от самой Англии. Этот человек одним из первых нанялся в экипаж. Матросы-«старички» узнавали своего бывшего капитана и приветствовали его как старого друга. Но вся команда у Дейка была не очень многочисленна — тридцать пушкарей, пятнадцать палубных матросов, двенадцать марсовых и десять стрелков, которые во время абордажного боя сидели на реях и палили из ружей, а в перерывах между сражениями были на подхвате в распоряжении боцмана. Кроме того, на судне был кок и его помощник.

Без малого четыре недели плавания прошли достаточно тихо. Даже океан был спокоен, за все это время не приключилось ни одного шторма. Однажды вечером, когда судно находилось примерно на восемнадцати градусах северной широты и на равном расстоянии между Африкой и островами Карибского моря, марсовой заметил у северной кромки горизонта парус, двигавшийся параллельным курсом. Поначалу капитан Дейк никак не отреагировал на это событие и даже не сообщил об этом двум своим пассажирам. Но на рассвете выяснилось, что судно идет все тем же курсом и на том же расстоянии. Пристально вглядываясь в подзорную трубу, Дейк пытался разглядеть, что это за корабль.

— Большое трехмачтовое судно. Флага не разобрать. Похоже, испанский. Надо подойти ближе.

— Ты хочешь его атаковать? — уточнил Гриффитс, который тоже в это время находился на палубе.

— Если это торговый корабль, — вмешался Холлис, — тогда что он может везти в Америку? Негров или лошадей. Богатая добыча на тех судах, которые идут в обратную сторону.

— Черт их знает, что они там везут. Но я атакую все, что плавает, особенно — если над посудиной развевается испанский флаг. Привычка такая.

— Consuetudo est altera natura — привычка вторая натура, как говорили древние римляне, — прокомментировал Холлис.

Прошло часа три, прежде чем корабли сблизились на достаточное расстояние. Теперь было видно, что это большой фрегат, напоминавший английский линейный корабль первого ранга, но флаг и на самом деле оказался испанским. На борту начищенной медью блестело название «Виктория».

— Канониры! Заряжай картечью! — крикнул Дейк. — Стрелки — на мачты. Команде готовиться к абордажу!

И добавил спокойным голосом своим приятелям.

— У них всего шестнадцать пушек с одного борта, как и у нас. Зато мои артиллеристы лупят без промаха. Мы их разделаем с первого залпа, они и пикнуть не успеют! Вон, вон, смотрите, они уже опускают флаг!

— Шестнадцать пушек? — усомнился Гриффитс, заметив открывающиеся амбразуры. — Это только на верхней палубе шестнадцать. Еще на второй палубе четырнадцать. И двенадцать на третьей…

Ощетинившись орудиями, «Виктория» и в самом деле опустила испанский флаг. Но вместо него над мачтой взреял английский, а сигнальными флажками капитану «Морского монаха» было предложено сдаться. С палубы фрегата раздался усиленный рупором голос:

— Капитан! На вашем корабле находятся государственные преступники! Сдайте их нам, и мы отпустим вас с миром! Даю вам на раздумье пятнадцать минут! Если не опустите флаг, открываем огонь!

— Нас предали, — прошептал Холлис.

— Еще ни разу Роберт Дейк не опускал флага! Поднять все паруса! Живо! Полный вперед! Рулевой, курс фордевинд!

Первое время разрыв увеличивался, «Морскому монаху» удалось оторваться почти на милю. Но, несмотря на то, что судно имело хорошую ходкость, днище очень сильно обросло ракушками и водорослями и не давало развить максимальную скорость. Уже больше года капитан Дейк не ставил корабль на кренование, привыкнув к тому, что преследование жертв длилось не очень долго. «Морского монаха» купцы боялись, и от страха сдавались ему после первого пушечного выстрела.

«Виктория», тоже подняв все паруса, выигрывала в скорости и очень скоро поравнялась с «Морским монахом». От первого же ее залпа в нескольких местах в щепки разлетелся фальшборт, было выведено из строя шесть пушек и убито восемь матросов.

— Стрелки, на мачты! — командовал Дейк. — Канониры, огонь!

В суматохе стрельба получилась беспорядочной и не нанесла кораблю преследователя ощутимый урон. Дейк сделал маневр, чтобы развернуться носом к борту противника и протаранить его. Но капитан «Виктории» разгадал этот замысел и повернул свой корабль навстречу «Морскому монаху». Чтобы не подставить противнику борт для очередной артиллерийской атаки, Дейк продолжал делать поворот, разворачиваясь к «Виктории» носом, но при этом потерял ветер. Все это время корабли постепенно сближались, подошли друг к другу почти вплотную, и в итоге сцепились бушпритами. Команда «Виктории» с помощью веревок с «кошками» подтянула борт «Морского монаха» и кинулась на абордаж.

Помимо матросов на «Виктории» находилось более сотни хорошо вооруженных солдат морской пехоты. Они как черти ворвались на палубу «Морского монаха» и вступили в бой. Обороняться пришлось буквально всем, даже кок и его помощник выскочили на палубу, вооруженные ножами мясника. Гриффитс из двух пистолетов сразил по очереди двух нападавших на него английских солдат, потом подобрал абордажную саблю убитого матроса и с ней бросился в атаку. Когда сломался клинок, он смело начал драться врукопашную. Сейчас ему смог бы позавидовать и Уолтерс. Он не чувствовал боли от ножевой раны в спине, кровь струилась у него из носа и заливала рот. Стало трудно дышать. Здоровенный детина пытался схватить его и связать веревкой. Видимо, был дан приказ не убивать его и Холлиса, а захватить их живыми. Гриффитс отбивался и увертывался, перепрыгивая через тела убитых, которых на палубе становилось все больше. Но силы его совсем уже были на исходе. Уловив момент, верзила-солдат нанес ему сокрушительный удар в челюсть. Гриффитс устоял на ногах, но на несколько секунд оказался в нокдауне. Этого вполне хватило, чтобы набросить на него веревочную петлю.

Связанного Гриффитса посадили у фок-мачты. Он злобно сверкнул глазами, выругался и выплюнул выбитый зуб.

Холлис раздобыл где-то шпагу и отбивался от теснивших его двух солдат. Гриффитс тщетно пытался разорвать свои путы, так ему хотелось броситься на помощь другу. Сзади к Холлису подбегал английский пехотинец с ножом в руке.

— Осторожно, Хол! Сзади! — успел предупредить его Гриффитс.

Холлис увернулся от удара и проткнул нападавшего шпагой. Рядом с Гриффитсом упал смертельно раненый матрос из команды Дейка. Это был тот самый матрос, что девять лет назад в Англии самым первым нанялся на этот корабль, носивший в то время еще имя «Андромеда».

— Это ты… — хрипел матрос, глядя мутнеющим взором в глаза Гриффитсу. — Это из-за тебя … я тут… бедная мама…

Он умер. Гриффитсу стало не по себе. Удивительно, но где-то далеко отсюда, в Плимуте или в Борнмуте, в маленьком домике живет старая женщина и каждый день в течение многих лет выходит к морю и, вглядываясь вдаль, ждет возвращения своего сына-пирата.

Капитан Дейк, потеряв саблю, в это время орудовал кулаками как цепами. Холлис тоже сломал клинок и отбивался голыми руками. Но это было уже бесполезно. Силы оказались слишком неравными. Почти все матросы «Морского монаха» были перебиты.

— Этих двоих не убивать! — молоденький капитан от инфантерии, командовавший ротой солдат, указал рукой на Холлиса и Дейка. — Вяжите их!

«Это конец…» — прошептал Гриффитс. Вскоре и капитан Дейк, и Холлис, оба связанные оказались рядом с ним у фок-мачты.

 

---