Посланник Небес

Глава 17

трюме было темно. Пусто, темно и сыро. Бегали крысы. Снизу, под мокрым настилом, булькала вода.

После сражения связанных по рукам и ногам пленников с кляпами во рту перетащили с «Морского монаха» на «Викторию» и поместили в трюм. Холлису каким-то образом удалось выплюнуть кляп. Сделав это, он тут же принялся орать.

— Капитан! Я требую, чтобы сюда пришел капитан! По какому праву вы нас арестовали?!

Через какое-то время наверху открылся люк, и по трапу с фонарем в руке спустился капитан «Виктории».

— Вы хотели меня видеть, джентльмены? Какие проблемы?

— Развяжите нас! И вытащите кляпы у моих друзей!

Капитан подвесил фонарь и вытащил кляпы у остальных пленников.

— Это все ваши требования?

— Нет, — ответил Роберт Дейк, получив возможность разговаривать. — Объясните, почему вы напали на мой корабль?

— Потому, что это был пиратский корабль. Тем более что вы сами собирались напасть на испанское судно, не имея на то законного права.

— То есть, как это, не имея?! У меня есть патент.

— Выданный губернатором острова Тортуга? Это форменная липа. И потом, мы же с вами не в Карибском море. Да и Англия еще официально не объявила войну Испании.

— А с чего вы, собственно, взяли, что мы собирались атаковать корабль, идущий под испанским флагом, который вы подняли, кстати говоря, незаконно?

— А для чего, по-вашему, пиратский корабль подходит к другому кораблю на расстояние пушечного выстрела, как не для атаки? Или вы заблудились и хотели спросить у нас дорогу на Гаити? А насчет противозаконности — так с этим все в порядке. У меня есть привилегия от посла Испании в том, что я могу поднимать флаг его страны, когда действую в ее интересах.

— Хорошо, — согласился Холлис. — Вы объяснили, почему арестовали капитана. Но зачем вы связали его пассажиров, меня и моего друга? И куда вы нас, черт побери, везете?

— О! А вот о вас, господа, разговор особый. Вас будут судить как государственных преступников. Во-первых, вы тоже пираты, и есть свидетели того, что вы занимались морским разбоем восемь лет назад. Во-вторых, вы и на этот раз находились на пиратском судне. А в-третьих, при вас должен иметься алмаз, который покойный граф Эйзенвиль завещал в подарок ныне царствующей королеве. Вы его похитили, убили королевского курьера, а теперь пытаетесь…

— Эйзенвиль? — перебил его капитан Дейк. — Вы сказали, граф Эйзенвиль?

— Да, Эйзенвиль, кишки кальмара тебе в зад! Он что, твой родственник?

— Нет, нет… Просто знакомое имя. А, собственно, почему вы перешли на ты и отпускаете в мой адрес ругательства?

— Черт возьми! — вскричал Гриффитс, не дав возможности капитану ответить на вопрос Дейка. — Но это форменная ложь! Граф Эйзенвиль не мог завещать никакой алмаз в подарок царствующей королеве, поскольку он умер в те времена, когда Англией правил король, Вильгельм III!

— Правильно, тогда у власти был король. А подарок предназначался королеве. И вот теперь у власти королева, и она должна его получить, — капитан «Виктории» понизил голос. — Если хотите сохранить свои шкуры, отдайте мне этот алмаз. А я отпущу вас к монаху! Точнее, на вашего «Морского монаха», он идет следом. При условии, что вы поклянетесь поменять имена и никогда не показываться у берегов Англии. Идет? А начальству я доложу, что корабль ваш утонул, а вы погибли в перестрелке.

— Но у нас нет этого алмаза, — ответил Гриффитс.

— Я вообще не понимаю, о каком алмазе идет речь! — крикнул фальцетом Холлис.

— Ну, что ж, дело ваше. А мое дело — предложить… Конечно, при вас его нет, поскольку мы вас обыскали. Вы прячете его на «Монахе»? Мы его там найдем, будьте покойны. Каждую переборку обследуем, каждый шпангоут, каждую досочку. И тогда ваши шкуры не будут стоить дороже тухлой селедки. До свидания, джентльмены!

— Последний вопрос, капитан. Из чистого любопытства. Откуда у вас информация о нас и о том, в каком направлении мы плыли из Англии и на каком судне? — поинтересовался Холлис.

— Из любопытства, да? На этот вопрос я отвечать не должен! — гордо ответил капитан. Потом запанибратски улыбнулся и сказал: — Но я отвечу. Вот тут все написано черным по белому. Вашими же друзьями.

Он достал свернутый в трубочку пергамент, быстро развернул его, так же быстро свернул и убрал за пазуху. Прочесть содержимое в неярком свете фонаря за столь короткое время было трудно, но друзья разглядели шесть подписей, узнать которые не составило большого труда.

— Ты, наверно, клянешь себя за то, что взял нас на борт, Дейк? — спросил Гриффитс, когда капитан «Виктории» удалился.

— Почему? Я рад, что хотя бы сделал попытку помочь старым друзьям. Ведь когда-то и вы спасли меня. Вот если бы я отказался выполнить поручение губернатора Ямайки и не отправился бы в Англию, то тогда… А впрочем, что гадать? Чему быть, того не миновать. Мало что ли было пиратов, которые кончили жизнь на веревке? Не мы первые, не мы последние.

Он немного помолчал, потом заговорил снова:

— Послушайте, а может, и впрямь, отдадите ему этот чертов алмаз? Была бы жизнь, а алмазы к ней еще присовокупятся…

— Да нет у нас никакого алмаза! — резко перебил его Холлис. — И вообще, выдумки это всё! Подарок королеве. Х-х-хех!

Все замолчали, и снова потянулись томительные часы. Через какое-то время узников навестили два солдата и корабельный плотник, он же по совместительству кузнец. Солдаты развязали по очереди всем троим пленникам руки и ноги, а кузнец приковал каждого за ногу цепью к шпангоуту. В трюме не было ни единого оконца, поэтому определить время суток не представлялось возможным. Гриффитс решил уточнить у плотника:

— Скажи, милейший, сейчас день? Ночь? Утро?

«Милейший» оставил вопрос без ответа. Кивком он велел солдатам уходить и сам поднялся за ними по трапу, прихватив инструменты и фонарь. Размяв затекшие от веревок руки и ноги, пленники уснули. Очевидно, биологические часы подсказали им, что наступила ночь. Первым проснулся Гриффитс.

— Господа, вы здесь? — спросил он.

— А куда мы денемся… — ответил Дейк.

— Знаете, я видел замечательный сон! — сообщил Гриффитс, зевая и потягиваясь. — Я вытаскиваю затычку из пивной бочки и наливаю себе полную кружку пива. Оно пенится. Оно холодное, бочка только что из погреба. Кружка запотевает, а я отрезаю ногу от дымящегося жареного барашка, посыпаю ее перцем, намазываю горчицей, откусываю огромный кусок, запиваю пивом…

— Заткнись! — прикрикнул на него Дейк.

— Черт побери! — проворчал Холлис. — Хоть бы глоток пресной воды принесли!

В это время открылся люк, и по трапу спустилась служанка, держа в одной руке котелок, а в другой свечу и три ложки.

— Вот тебе и барашек, — произнес Холлис, потягивая воздух. — Овсяная похлебка — что может быть лучше?

Служанкой оказалась молодая высокая брюнетка. Она приблизилась к арестантам, подняла выше свечу и застыла в изумлении на месте.

— Боже мой, милорд! Сэр Холлис! Ведь это вы!

— Это ты, Поли? — удивился арестованный.

Да, это была Поли. Шесть лет назад ее, беспризорную пятнадцатилетнюю оборвашку колотили на базарной площади Плимута за то, что она стащила краюху хлеба у булочника. Холлис случайно проезжал мимо. Он заплатил булочнику, а девочку привез к себе в дом, велел экономке отмыть ее и накормить.

Поли прожила у него три года в качестве воспитанницы. Потом она влюбилась в капитана корабля и убежала с ним. Через год капитан погиб в схватке с французским корсаром, а Поли постыдилась возвращаться в дом Холлиса. Она решила отыскать своих родителей, которые, как она считала, уехали жить в Америку. Переодевшись мальчуганом, Поли нанялась помощником кока на корабль. Но мечту свою осуществить ей не удалось, родителей она не нашла. Более того, ей так и не удолось ступить на американский берег, потому что обман ее довольно скоро раскрылся: капитан корабля узнал, что она не юноша, а совсем наоборот. Он сделал ее своей любовницей и обещал не отдавать матросам, если она будет хорошо себя вести. Так Поли и осталась содержанкой капитана и прислугой на корабле.

— Я рад тебя видеть, Поли, — с грустью в голосе произнес Холлис. — Винсент, погляди, это же Поли!

Бывая в гостях у Холлиса, Гриффитс несколько раз видел  его воспитанницу.

— И вы, сэр Гриффитс, тоже здесь?! — воскликнула девушка. — Погодите, я сейчас!

Поставив на настил котелок, свечу и бросив ложки, она быстро поднялась наверх. Арестанты тем временем с жадностью набросились на похлебку. Вскоре Поли вернулась. Она принесла пленникам лепешки и по большому куску вяленого мяса.

— Ах, сэр Холлис, — запричитала она. — Неужели вы — пират? Сэр Холлис, ведь вас повесят! И ваших друзей тоже. Ах, сэр Холлис, в это трудно поверить! Вы, такой добрый человек, убиваете людей…

— Тихо, Поли, тихо! Я убиваю только своих врагов. Врагов моей страны, врагов моим взглядам и убеждениям!

— Я постараюсь помочь вам бежать!

— Но как, Поли? — Холлис погремел цепью, которой его левая нога была прикована к шпангоуту. — Это трудно.

— Да, трудно. Но мне кажется, возможно. Пилу я вам достану. Правда, перед люком днем и ночью сидит часовой! Ну, ничего, я что-нибудь придумаю!

— Ты подвергаешь себя опасности.

— Милорд! Вы так много сделали для меня. А я виновата перед вами, я предала вашу доброту. Я должна искупить свою вину!

Поли исполняла на корабле также и обязанности сестры милосердия, помогая судовому врачу, которого как раз в это время свалила лихорадка. В ее обязанности входило перевязывать раненых и давать им порошки. Корабельный лекарь научил ее распознавать инфекционные и венерические заболевания. Она сказала капитану, что один из арестантов заболел холерой.

— Да и черт бы с ними! — ответил капитан. — Все равно все трое будут болтаться на виселице. Смотри, только сама не подхвати эту заразу! Черт, если бы не приказ доставить их живыми, я бы вышвырнул этого доходягу за борт.

Тем не менее, чтоб избежать эпидемии, он запретил спускаться к арестованным в трюм всем, кроме Поли, а еду велел приносить каждому из них в отдельности. Так что никого на корабле не удивляло, что служанка по три раза ходит из камбуза в трюм и обратно, а также спускается к арестантам и поздно вечером, чтобы дать больному лекарство. Пилу она им принесла, и вскоре оковы были перепилены.

Однажды темной южной ночью, когда на небе не было ни луны, ни звезд, Поли, как всегда, спустилась в трюм якобы проверить состояние больного. На ней было широкое, свободное холщевое платье. Она поставила на пол свечу и, сняв с себя платье, отдала его Дейку.

— Наденьте это, — шепотом сказала она, ничуть не смущаясь своей наготы. — И идите первым.

Дейк надел ее платье прямо поверх своей одежды.

— Вот, возьмите нож: убьете часового и не забудьте захватить на всякий случай его пистолет, — Поли протянула ему острый длинный нож. — Когда покончите с часовым, поднимайтесь на верхнюю палубу и идите по направлению к грот-мачте. Там увидите кока Билла. Билл свой человек, это он достал для вас пилу. Он отведет вас к шлюпке. Это шлюпка с «Морского монаха». Там снимете мое платье и отдадите Биллу, он принесет его сюда следующему. Сами спрячьтесь в шлюпке и ждите. Когда все переберетесь туда, спускайте шлюпку на воду и уплывайте. Здесь неподалеку должны ходить каботажные суда. Наверняка кто-нибудь подберет вас. В крайнем случае, гребите на восток, отсюда до марокканского берега не больше тридцати миль.

Роберт кивнул.

— Спасибо, Поли! — тоже шепотом поблагодарил он, потрепав девушку по плечу.

— С богом!

Капитан «Морского монаха» выбрался из люка и оказался на нижней палубе. Здесь было так же темно, как и в трюме. Часовой не спал.

— Эй ты, шлюха капитанская! — окликнул он. — Оставь ты в покое этих висельников, позабавь лучше меня часок. А с тем разбойником ничего не случится, если он вовремя не получит свои пилюли!

Роберт приблизился к солдату и сел с ним рядом, взяв нож в правую руку. Солдат обнял его, но, прижавшись к небритой щеке, отпрянул. Дейк с размаху всадил ему нож прямо в сердце. Солдат не издал ни звука.

Разыскав Билла, Дейк все так и сделал, как велела ему Поли. Билл вернулся в трюм к арестантам, передал платье Гриффитсу и ушел вместе с ним. Холлис остался с Поли вдвоем. Девушка сказала ему:

— Теперь свяжите меня и заткните мне рот тряпкой. Я буду говорить, что вы напали на меня, отняли платье и бежали.

Холлис связал ее обрывком веревки и хотел уже заткнуть ей рот тряпкой, как она велела, но Поли его остановила.

— Погодите немного. Поцелуйте меня на прощание, сэр Холлис. Мне кажется, что мы больше никогда с вами не встретимся. Спасибо за все, что вы для меня сделали. Поцелуйте меня, и да хранит вас Бог!

Холлис поцеловал девушку.

— Все, теперь ступайте. Вот уже и Билл несет вам платье.

Холлис прокрался к лодке. Палубные матросы, несшие ночную вахту, не обращали внимания на мелькавшую взад-вперед фигуру в холщевом платье, принимая ее в темноте за Поли. Собравшись втроем, друзья спустили шлюпку на воду. Тали заблаговременно были смазаны дегтем и не скрипели. Отплыв подальше от корабля, они утопили платье Поли — женское платье в лодке могло бы вызвать подозрение.

На рассвете беглецов подобрала небольшая каботажная бригантина «Медуза». Они сказали экипажу, что спаслись с погибшего судна «Кассиопея», поскольку на лодке еще сохранилось это название. Они радовались свободе и не знали, что в этот самый час Поли и Билла повесили на рее. Оказалось, что они забыли выбросить пилу. Плотник видел, как Билл ее брал. А отнести пилу арестантам могла только Поли. Всем стало ясно, что они были в сговоре и помогли бежать арестантам.

 

---