Посланник Небес

Глава 19

оздним осенним вечером в один из портовых кабаков Плимута под названием «В чреве акулы» вошли трое мужчин. Внешне они ничем не отличались от присутствующего там сброда, на них была типичная матросская одежда — широкие холщовые штаны, полосатые льняные рубахи и синие береты. Обычные матросы, только что отпущенные на берег с прибывшего в порт корабля. Они заказали по кружке эля. Кабатчик поставил перед ними на стол три кружки и, открыв рот от удивления, воскликнул:

— Боже мой, ведь это капитан Гриффитс! Вот уж ни за что бы не подумал, что когда-либо вновь увижу вас!

Капитан Гриффитс приложил палец к губам и взглядом указал кабатчику сесть напротив.

— Тихо, Вильям, — прошептал он, наклоняясь к нему через стол. — Нам троим нужна небольшая комната на четыре-пять дней.

Он бросил на стол четыре монеты в полгинеи. Кабатчик мгновенно сгреб монеты в ладонь и попробовал одну из них на зуб.

— А ведь за вами охотятся, сэр Гриффитс, и за вами тоже, милорд, — он покосился взглядом на Холлиса. — А ваше имущество, сэр Гриффитс, уже два месяца как описано и продано с аукциона! И дом ваш, и контора! А вас самих…

— Тс-с! Я плачу за вредность, — он бросил на стол еще полгинеи. — И запомни, Вильям. Если кто-нибудь пронюхает, что мы здесь, кровь и сало вытекут из твоего брюха так же легко, как пиво из этой кружки!

Гриффитс по-матросски опрокинул кружку себе в глотку и залпом выпил.

— Проводи нас и принеси поесть.

— Хорошо, господа! Выходите на улицу и зайдите с черного хода. Я вас там буду ждать.

И, удаляясь, тихо проворчал себе под нос:

— Вот не было печали, никогда не думал, что придется укрывать пиратов!

Друзья вошли в комнату. Это было как раз то, что нужно — второй этаж, три кровати, окна во двор, два выхода. Когда кабатчик принес им еду, все трое спали как убитые.

Постояльцы проспали до позднего утра. Проснувшись, они позавтракали вчерашним ужином и обсудили план дальнейших действий.

— Прежде всего, нам нужна нормальная одежда, — сказал Холлис. — В этих матросских костюмчиках шляться ночью по городу нельзя. Нас схватят стражники и отволокут в порт выяснять, с какого корабля мы удрали. Ладно, это я возьму на себя, заодно разведаю, что творится в городе. Ждите меня к вечеру и никуда отсюда без меня не выходите.

— Будь осторожен, — напутствовали его друзья.

Холлис отсутствовал более восьми часов, его компаньоны уже начали волноваться. Они вздрагивали, когда кто-нибудь проходил по коридору, грохоча сапогами. Их одолевали страшные мысли: вдруг Холлис уже схвачен, и стражники пришли арестовывать их. А у них даже не было никакого оружия, чтобы оказать сопротивление.

Холлис вернулся поздним вечером, когда за окном было совсем темно. Он притащил с собой объемистый мешок. Свое долгое отсутствие он объяснил тем, что обнаружил за собой слежку и вынужден был дожидаться темноты. Холлис вывалил из мешка на свою кровать ворох вещей: верхнюю одежду, две шелковые сорочки с кружевными рукавами, две пары панталон, чулки, галстуки, подвязки, два парика и две шляпы. Сам он уже был облачен в светло-зеленый расшитый золотом камзол, из-под которого виднелась белая шелковая сорочка, и в панталоны. На голове его сидел напудренный парик,

Дейку он рекомендовал надеть кремовый жюстокор, а поверх него черный накидной плащ, а Гриффитсу — красный брандевур. Но жизнь внесла свои коррективы: на Дейка не налезал узкий жюстокор, и они с Гриффитсрм поменялись одеждой. Шляпу Гриффитс тоже выбрал не ту, на которую указал Холлис. Это вызвало недовольство последнего, но когда Дейк спросил, какая, мол, разница, кто во что одет, Холлис не смог убедительно аргументировать.

Шпагу удалость достать пока лишь одну. Холлис присвоил ее себе, но пообещал, что скоро и его друзья тоже будут при шпагах. А пока в качестве личного оружия он выдал своим товарищам по пистолету. Теперь, когда все трое были облачены по-джентльменски в цивильную одежду, можно отправляться на дело:

— Ну что, — обратился Гриффитс к Холлису. — Кому мы нанесем визит в первую очередь? Олуэн?

— Почему Олуэн? — удивился Холлис. — Я хотел первым делом расправиться с Мэтью.

— Зачем? Ведь это Олуэн утащила алмаз.

— А Мэтью причастен к доносу на нас. Ты что, не помнишь, когда капитан «Виктории» развернул свиток, его подпись красовалась первой. Впрочем, ладно, как хочешь. Пошли сначала к Олуэн.

Покинув теплую комнату в таверне, они вышли на прохладную осеннюю сырость. Моросил дождь. В свете масляных фонарей блестели мокрые булыжники мостовой. Стараясь не привлекать к себе внимания, друзья добрались до дома Олуэн. Но мисс Уордли дома не оказалось — в окнах было темно, на стук в дверь никто не отвечал.

— Вот чертова кукушка! — возмутился Холлис. — Куда же она подевалась?

— Быть может, она у Мэри? — предположил Гриффитс. — Или еще у какой подруги.

— Боюсь, друзья мои, — высказал свою догадку Дейк, — что если она, как вы полагаете, завладела алмазом, то искать ее надо очень далеко.

— Нет! Этого не может быть! — воскликнул Холлис, и с досады еще сильнее стал колотить молоточком в дверь. — Спит, наверное.

— Что вы стучите, джентльмены?! — раздался голос из дома напротив.

В распахнутое окно за ними наблюдала пожилая женщина с длинным, чуть загнутым носом и кудрявыми седыми волосами.

— Если вы к леди Олуэн, таки ее нет. Она гостит у своей тетушки и должна вернуться не раньше послезавтра. Это я точно знаю, как то, что Исаак сын Авраама, потому что она сама оставила мне ключ и просила поливать в ее доме цветы. И вообще, как вы полагаете, джентльмены, прилично ли стучаться к одинокой даме в восемь часов вечера?

— Благодарим вас, мэм, простите нас за причиненное беспокойство, — ответил за всех Холлис и обратился к своим спутникам: — Ну что, друзья, все-таки получилось по-моему. Первым у нас будет Мэтью.

 

Мэтью был не один. Полуголая красотка гадала ему на картах. За окном весь вечер моросил противный осенний дождь, но камин жарко пылал, и в комнате было очень даже уютно. Жены, дочерей и служанки, конечно же, в доме не было — Мэтью отправил их в загородное имение. Он и сам намеревался поехать туда утром на следующий день.

— Будут у тебя неприятности от крестового короля, Гарри, — промолвила красотка.

— Серьезно?

Мэтью приуныл. Он искренне верил в гадания, в гороскопы, в астрологию, в привидения, в вампиров, в алхимию духа и прочую эзотерику.

— Конечно, серьезно, — убежденно заявила девица. —  Карты никогда не врут!

— Я знаю.

Чтобы отвлечь милого друга от дурных мыслей, она села к нему на колени и запустила руку в его густую кудрявую шевелюру. Но Гарри продолжал оставаться угрюмым и думал о чем-то, о своем. Красотка пересела на стул и капризным голосом попросила:

— Гарри, свари, пожалуйста, кофе.

— Хорошо, дорогая, как пожелаешь, — Мэтью ушел на кухню.

Оставшись в комнате одна, красотка разложила пасьянс. Пасьянс не сошелся, что вызвало у нее явное разочарование. Потом она бросила взгляд на окно. Там, в темноте улицы, тускло светил масляный фонарь. «Надо бы задернуть штору, — подумала девица, — придет Гарри — попрошу его». Как раз в этот самый момент окно распахнулось, и в него влез человек в коричневой шляпе с пером, в черной плащ-накидке и в полумаске. Красотка хотела заорать, но мужчина, приложил палец к губам и пригрозил ей пистолетом.

— Одевайтесь, сударыня, и немедленно уходите, — тихо сказал он.

— Ах, боже мой!

— Только тихо и без глупостей.

Тем временем, в окно влезли еще двое мужчин, тоже в полумасках. Девушка быстро оделась и выскочила из комнаты. В дверях она столкнулась с Мэтью, который входил в комнату с подносом в руках. Поднос упал, опрокинутая турка облила ей подол платья горячим кофе.

— Ты куда, Дженни? — удивился Мэтью.

— Там… там, за окном, кажется, идет твоя жена. Я лучше уйду! — ответила она и выбежала из дому.

Гарри подошел к окну, но никого там не увидел, улица была пуста. Он обернулся и крикнул

— Дженни, вернись! Тебе показалось, никого нет!

— Как это никого? — прозвучал грубый мужской голос. — А мы, по-твоему, никто?

Из-за портьер вышли трое мужчин в полумасках.

— Мэтью, — сказал один из них. — Наступил час расплаты!

Он сдернул полумаску.

— Хол?! — вырвалось у Гарри с некоторым удивлением.

— Да, это я! И представь себе, живой!

— А по мне ты тоже успел заказать панихиду? — и второй непрошеный гость сдернул полумаску.

— Гриффитс! — теперь Мэтью не удивился, он даже обрадовался. — А кто этот господин?

Он указал на третьего в полумаске. Тот ответил:

— Не важно. Мы с вами встречались, но сейчас это не имеет значения.

— Погодите, погодите-ка. Так ведь это же тот капитан, который купил нашу «Кассиопею». Вас зовут, кажется…, Роберт?

— Я же сказал: не имеет значения, — холодно повторил капитан.

— Ха-ха-ха! — засмеялся Мэтью. — Здорово вы меня разыграли! Черт! А поначалу я не на шутку испугался. Ну ладно, господа, садитесь за стол, сейчас выпьем по рюмочке за встречу!

— Святой Петр поднесет тебе рюмочку у врат чистилища.

— Хол, я всегда был в восторге от твоего черного юмора, но меру знать надо. Так что, хватит шутить, присаживайтесь за стол.

Гарри отодвинул от стола стулья и жестом указал на них.

— А то ведь в городе последние месяцы черт знает, какие слухи ходят. Все говорят, что вас поймали и отправили в Тауэр. Каким же образом вам удалось избежать такой беды? Вы продали Посланника Небес и откупились? И привезли мне мою долю? Молодцы! А то ведь некоторые горячие головы утверждают, что вас уже и казнили!

— И ты огорчен, что на самом деле это не так? — возмутился Холлис. — Джентльмены, да ведь он просто издевается над нами!

— Да нет же, я вправду безумно рад видеть вас живыми и здоровыми. Хол! Винсент! Последний раз мы виделись весной. Ну, расскажите же, черт возьми, что с вами произошло за все это время?

— Тебе это известно во всех подробностях. Ведь разве не ты послал за нами в погоню военный фрегат?

— Какой фрегат?

— Не придуривайся, Мэтью. Ты прекрасно знаешь какой: «Викторию»! Хорошо вооруженный и нашпигованный солдатней.

— С чего вы взяли? Я не адмирал флота, как я могу послать за кем-то в погоню фрегат?

— А разве ты не подписывался под петицией с требованием нашей поимки?

— Ты что, Хол?! Как такое могло прийти тебе в голову? Я ничего не подписывал!

— Вот что, Мэтью, — глядя ему в глаза, заговорил Холлис. — Хватит валять дурака. Ты нас предал. И ты, и Эмили, и Уолтерсы, и Мэри, и Олуэн — вы сговорились завладеть Посланником, а нас с Гриффитсом сдать властям, с обвинением, будто бы это мы ограбили частного старателя, везшего алмазы с прииска. Но, как видишь, мы живы и на свободе. Мы пришли рассчитаться с тобой!

Холлис направил в него дуло пистолета.

— Я никого не предавал, Хол! — в испуге заорал Мэтью, закрываясь руками и отступая к пылающему камину. — Я не предавал! Это была затея Уолтерса. Он сказал, что вы удрали с алмазом в Америку! Но я не подписывал никакой петиции! Я не пре…

Слова его заглушил звук выстрела. Маттеосон схватился за живот, пошевелил губами, словно хотел сказать что-то еще, но не смог. Произнес только:

— Акулы…

Потом закачался и рухнул прямо в горящий камин, повалив решетку своим телом.

 

Когда Дженни выскочила из дома Мэтью, она пустилась бежать по улице, не разбирая дороги.

— Ах, боже мой! — всхлипывая, говорила она вслух. — И как назло — ни одного стражника! Когда не надо, они кишмя кишат на каждом шагу. Ах, святая Мария! Они же его убьют! Они убьют его!

Наконец, на углу она увидела двух стражников. Она хотела подбежать к ним и рассказать о том, что в дом к почтенному господину забрались три разбойника, но вдруг остановилась. Одна мысль промелькнула у нее в голове, только одна мысль: «Как я объясню им то, что оказалась в его доме? Что подумает жена Гарри, если все откроется? Что скажут в свете? Боже, ведь я скомпрометирую себя! Нет! Будь что будет!»

Она заплакала и пошла прочь. Но, дойдя до конца квартала, вернулась назад. Стражники все еще стояли на углу и покуривали трубки.

— Эй! — крикнула им девушка издалека. — Там, на Анкор-стрит, дом восемь, воры! Скорее! Схватите их! Скорее!

Дом Мэтью друзья покидали так же через окно. Роберт Дейк вылезал первым, Гриффитс и Холлис выпрыгнули следом.

— Мы все хорошо осмотрели? — тихо спросил Гриффитс, остановившись.

— Да все, все, пошли отсюда, — громким шепотом ответил Холлис.

Он толкал приятеля вперед, в темноту улицы, в которой уже растворился Дейк. Впереди фонари не горели.

— А ничего компрометирующего не оставили? — снова остановился Гриффитс.

— Да нет же, ничего! Пошли! — и снова подтолкнул друга следовать впереди себя.

В это время из темноты донесся короткий крик, звук падающего тела и прозвучали быстрые удаляющиеся шаги. Друзья побежали вперед на эти звуки. Дейк, раскинув руки, лицом вверх лежал на мостовой. Даже в темноте можно было разглядеть, как под ним растекается лужа крови. Глаза его были открытыми и остекленевшими.

— Дейк! — затряс мертвое тело Гриффитс, присев на корточки. — Кто же это его?

Он повернул голову вверх и вопросительным взглядом посмотрел на Холлиса.

— Откуда я знаю?! — ответил тот. — Очевидно, какой-то ночной грабитель.

— Воры! Здесь воры! — раздались крики с другого конца улицы и топот сапог.

— Бежим скорее! — Холлис схватил Гриффитса за руку, и они, оставив тело Дейка лежать на мостовой, побежали прочь.

 

Супруге Мэтью было неспокойно в этот вечер. Какая-то неясная тревога постоянно охватывала ее.

«Дома что-то происходит, — думала она. — Наверняка Гарри приволок в дом девицу. Ведь неспроста он не хотел ехать сюда, приводя какие-то нелепые отговорки, и остался ночевать в городе».

Ох, если она застанет их вместе, то выцарапает глаза обоим!

Она бросила взгляд на напольные часы. Через двадцать минут в город отходит дилижанс. «Надо ехать!» — подумала миссис Мэтью. Крикнув служанке, что вернется завтра, женщина выскочила из дому, на ходу надевая плащ. Часы на городской башне пробили девять, когда она сошла с дилижанса и направилась к своему особняку. Возле дома горел фонарь, а впереди, в темноте, она различила какие-то фигуры и гомон голосов. Не придав этому значения, женщина вошла в дом. Запах горелого мяса сразу ударил ей в нос.

— Ну, конечно! — вслух произнесла она. — Опять у него что-то подгорело. Ничего нельзя доверить этому мужчине! Так и пожар наделать недолго.

Рассерженная женщина заглянула в кухню, но там все было в порядке.

— Гарри, где ты? — спросила она и тут уловила, что запах исходит из гостиной.

Она пошла туда и споткнулась о поднос и кофейник, которые валялись возле порога. Она машинально подняла их и поставила на стол. На столе стояла пустая бутылка из-под бренди. Это что же получается, разлучница не пришла, а он с горя пьянствует? — пронеслось в голове. Запах горелого исходил из камина, каминная решетка была опрокинута, а на ней лежали сапоги Мэтью. Тлеющий камин бросал в темноте зловещие отблески. В комнате царил страшный кавардак — бюро опрокинуто, ящики из комода разбросаны по полу. Значит, у них была борьба, девка сопротивлялась, а потом убежала. А Гарри напился пьяный с горя и дрыхнет где-то. А сапоги…

— Опять он сушит сапоги на решетке! — вслух возмутилась женщина. — Она же заржавеет!

Миссис Мэтью подошла к камину, и ужас охватил ее. Из сапог торчали ноги! Там, среди углей, лежало обгорелое тело ее мужа, покрытое пеплом от сгоревшей одежды. Кожа местами почернела; и пузырилась. Снизу она сгорела совсем, и наружу проглядывали кости. Кисти рук со скрюченными пальцами были неестественно вывернуты. Ей показалось, что они шевелятся,

— О, господи!— вымолвила она. — Господи! Что же мне делать, Господи?! Кто-нибудь, помогите мне!

Она ухватила один сапог и потянула его на себя, но вытащила одну лишь обгорелую ногу… Комната закружилась, в глазах потемнело. Хриплый стон вырвался у нее из груди, и она повалилась на пол.

* * *

На втором этаже портовой таверны «В чреве акулы» в небольшой комнате горела свеча. Холлис сидел за столом со стаканом мадеры, а Гриффитс полулежал на своей койке с бутылкой в руке и прямо из горлышка отхлебывал бренди.

— Так, — Холлис поставил на стол опустошенный глиняный стакан и довольно потер руки. — С одним расправились!

— Бедный Роберт! — сокрушенно произнес Гриффитс.

— Что поделать, такая судьба. Кто-то принял его за богатого джентльмена и, видимо, хотел ограбить. Пырнул ножом. А заметив нас, грабитель поспешил скрыться. Никогда не скажешь заранее, где кончишь свой путь.

— Все равно жаль Дейка. Глупая смерть. А ведь на его месте мог быть и я.

— Ты что, из-за этого сильно расстроен? Не переживай, у тебя еще все впереди.

— Очень все как-то… печально, Оскар, — с сожалением произнес Гриффитс, вставая и подсаживаясь к столу.

— Перестань распускать сопли, старый черт! — Холлис хлопнул приятеля по плечу. — Совсем недавно мы все трое были почти покойники. В том, что мы до сих пор не болтаемся на веревке заслуга Поли. Если бы не она, мы не сидели бы тут. А Роберт… От судьбы не уйдешь. Забудь об этом.  Главное — мы начали реализовывать наш план мести.

— План мести… — с горечью повторил Гриффитс. — А вдруг Мэтью тут вовсе ни при чем? Он что-то хотел сказать про Уолтерса, а ты в этот момент нажал на курок.

— Что он мог про него рассказать? Что это их общий заговор? Нам и без того ясно. И до Уолтерса тоже дойдет очередь. Все шестеро… теперь уже пятеро наших бывших, — он сделал акцент на последнем слове, — компаньонов заслуживают смерть. А Посланника мы должны вернуть непременно!

— Еще он что-то сказал про акул, — вспомнил Гриффитс.

— Ерунда. Delirium primortis. Бред умирающего.

— А если алмаз был у Мэтью, он мог спрятать его и в своем загородном имении.

— Это вряд ли. Я на девяносто девять процентов уверен, что у Мэтью алмаза не было. Это чертовка Олуэн где-нибудь его припрятала. Ничего, мы до нее доберемся, будь она хоть в самой Преисподней. Ты еще увидишь, она будет смотреть на нас глазами невинной овечки и нести всякую околесицу о том, что знать ничего не знает.

— Тогда что мы искали у Мэтью?

— Да ничего. На всякий случай надо было проверить этот самый один процент.

— Все-таки напрасно мы его убили…

— Ты слюнтяй, Винсент! Он без тени сомнения поставил на бумаге свою подпись, чтобы отправить тебя на виселицу. А еще строил из себя агнца… — пару минут Холлис помолчал, разглядывая пустой глиняный стакан. — Ну что, давай кинем кости? Так получилось, что Мэтью досталось первому получить наказание, царство ему небесное. Пусть же теперь жребий решит, к кому мы отправимся завтра.

Холлис положил в стакан игровую кость и потряс его.

— Один или два — Мэри, три или четыре — Эмили… — он вышвырнул кость на стол: — Шестерка! Ага, тогда пусть это будет Уолтерс. Так что, завтра навестим Уолтерсов. Спокойной ночи!

Холлис задул свечу, повалился в постель, отвернулся к стене и захрапел. А Гриффитс, прежде чем лечь, допил из горлышка бренди.

 

Уолтерс возвращался домой, когда уже совсем стемнело. Он допоздна играл в боулз, а потом пошел пропустить с будущими шкиперами по паре кружечек доброго эля. Веселый, он шагал по гравиевой дорожке к своему дому, напевая песенку про отчаянного парня, который, переодевшись пастушкой, попросился переночевать к молодой вдове, а у той была всего одна кровать. О том, что произошло дальше, никто так и не узнал, потому что Уолтерсу показалось, будто бы какая-то черная тень промелькнула в кустах. Он прекратил пение и остановился, прислушиваясь, но больше ничего подозрительного не увидел и не услышал.

«Собака, наверное», — подумал Уолтерс и уже молча зашагал к дому.

Домик был небольшой, но им с Джулией этого вполне хватало, поскольку оба исповедовали аскетизм. Точнее, аскетизм исповедовала Джулия и приучила к этому своего мужа. Глядя со стороны на эту пару, многие считали Джулию этакой кроткой домашней кошечкой, забитой и угнетенной. Это и в самом деле было так, однако Джулия прекрасно знала, за какую струнку дернуть мужа, чтобы партия в его исполнении зазвучала в требуемой тональности.

В этом своем маленьком домике Уолтерсы жили вдвоем, в мире и согласии. Детей им Бог не дал, а для двоих это «гнездышко», как они его называли, вполне подходило. Когда-то Уолтерсу принадлежал довольно большой родовой замок возле Солсбери, но он был продан в свое время с аукциона за уплату карточных долгов. Сделав Джулии предложение, Уолтерс поклялся никогда не брать в руки ни карты, ни игральные кости, не заключать пари и этот обет он свято выполнял. А доли своего приза, привезенные из того самого, восьмилетней давности плавания, супруги решили расходовать равномерно и экономно. Джулия подсчитала, что если тратить по полгинеи в день, то их состояния вполне должно хватить почти на сто лет. Жалование, которое Уолтерс получал в шкиперском колледже, он расходовал исключительно на себя — пил пиво и бренди, угощал приятелей, покупал коллекционное оружие и разные пустяковые мелочи.

Свет в доме не горел, но это не удивило Уолтерса. Джулия старалась быть очень экономной. Она сама вела домашнее хозяйство и не заводила прислуги, надеясь сэкономить средства к существованию еще лет на пятьдесят. Супруга не зажигала свечей до прихода самого Уолтерса. Он открыл дверь и на ощупь попытался найти канделябр.

— Джулия, — позвал он.

Никто не отозвался.

— Джулия, ты где?! — повторил он громче.

И на этот раз никто не ответил.

— Куда могла запропаститься эта девчонка? — ворчал Уолтерс, разжигая трут огнивом.

Когда вспыхнуло пламя, он разыскал свечу и запалил ее. После выпитого пива чертовски мучила жажда. Уолтерс прошел в кухню. В печке горели дрова, на плите в большой кастрюле кипела вода. «Вот дура-баба! — подумал Уолтерс. — поставила кипятить воду, а сама куда-то убежала. Ну ничего, вернется, я ей покажу!» Он напился холодной воды, зачерпнув ее ковшом из бадьи, и направился в гостиную, держа в поднятой руке свечу.

Войдя в помещение, он сначала оторопел от неожиданности. В кресле сидел человек в полумаске и в темноте читал какую-то книгу. Закипая от негодования, Уолтерс сжал кулаки и обратился к незваному гостю с вполне естественным вопросом:

— Кто вы такой?

Незнакомец отложил книгу и сдернул полумаску. Хозяин дома облегченно выдохнул и поставил на стол тяжелый подсвечник, который только что намеревался пустить в ход как оружие.

— Не можешь ты без этих дурацких шуточек, Гриффитс! Я уж перепугался, подумал, вдруг это кто-то из тайного сыска, и что меня пришли арестовывать. Погоди! Но ведь тебя отправили в Тауэр! Разорви меня акула, ну да! Сначала тебя арестовали, потом Холлис помог тебе бежать. А потом вы вместе хотели укрыться в Америке, но по дороге вас должны были схватить и отправить в Тауэр. Значит, тебе и оттуда удалось бежать? Поздравляю, Гриффитс! Я чертовски рад, что ты на свободе. А Хол? Он остался в тюрьме, или…

— Или!

Из темноты вышла фигура в белом саване, сжимающая в руке длинный острый кинжал, позаимствованный из коллекции оружия самого Уолтерса.

— Ты хотел отправить меня на тот свет, Уолтерс! Надеялся, что я уже казнен! Но мне стало скучно. Там. Вот я и пришел за тобой!

— Что ты несешь, Оскар! И к чему этот маскарад? Хочешь напугать меня? Разорви меня акула, ты же знаешь, я не из пугливых!

— Уолтерс! Ты написал на нас с Гриффитсом донос, ты хотел избавиться от нас. Зачем? Чтобы завладеть нашим общим алмазом? Но когда нам удалось покинуть Англию, ты снова нас предал и донес властям, что мы якобы государственные преступники и пиратствуем в море. За это ты…

— Ни на кого я не доносил, это клевета. Положи нож, Хол. Или ты не понимаешь, что мне ничего не стоит справиться с тобой? Давайте, джентльмены, сядем за стол и поговорим спокойно за кружкой домашнего вина. Почему ты подозреваешь, Оскар, что Посланник Небес у меня? Да разорви меня акула, все наши считают, что он был у вас, что вы его захапали и удирали в Америку. Ведь мы его в саду Гриффитса тогда, после его ареста, так и не нашли…

— Ага! — воскликнул Гриффитс. — Ты сознался, что искал алмаз в моем саду в первый же день моего ареста! Я был еще жив, а во́роны уже налетели поклевать мертвечины!

— Не пори ерунду, Гриффитс! Мы искали алмаз только лишь с одной целью — чтобы перепрятать его в более надежное место. Разорви меня акула, после того как тебя арестовали, твой сад могли обыскать посторонние люди. И они, видимо, это сделали, раз теперь Посланник Небес неизвестно где! Если, конечно, вы с Холом сами не прихватили его с собой. А-а?! Быть может, вы им откупились, чтобы получить свободу?

— Ты несешь чушь, Уолтерс! — перебил его Холлис. — Нам все известно — алмаз у тебя. Ты его спрятал, а когда узнал, что мы с Гриффитсом на свободе, решил от нас отделаться и отправил за нами вдогонку военный фрегат, полный солдатни!

— Да, отправил! Отправил, черт бы вас всех побрал! Но алмаза я не брал! Разорви меня акула, мы были уверены, что раз в саду Гриффитса Посланника Небес не оказалось, то только вы двое знаете, где он. А раз вы удираете в Америку, то уж конечно не с пустыми руками. Вот мы и решили… то есть, я решил, что есть только единственный способ задержать вас.

— Ты так решил, да?! — воскликнул Гриффитс. — Но сначала ты произнес слово «мы»! А ну, раскалывайся! Мы, это кто?

— Я! Но меня подговорила на это твоя лю…

— Получай! — Холлис резким движением выбросил вперед нож.

Уолтерс не смог закончить начатую фразу, он скорчился от боли и схватился за живот, пытаясь вытащить кинжал из раны.

— Гад… — хрипел он. — Это ты… Ты хочешь сам единолично владеть алмазом. Гриффитс, не верь ему… если камень у тебя, не говори ему, где он. Это страшный человек… Он обманет тебя и убьет, как меня и…

Договорить он не успел, скончавшись от раны.

— Бред сумасшедшего,  — произнес Холлис.

Он вытащил из тела кинжал и обтер его об одежду покойного.

— Алмаз искать будем? — спросил Гриффитс. — Где тут у него может быть тайник? В стене? В камине? В паркете?

— Думаю, нет смысла. Алмаза у него нет, я абсолютно уверен. А вот доносы на нас — это на сто процентов дело его рук. Сам сознался! Как он хорошо был осведомлен о том, что мы плыли в Америку и на каком судне! Хотел, чтобы нас арестовали и отправили в Тауэр, а потом казнили! У него есть… были связи и в военном флоте, в адмиралтействе, и в королевском суде, и даже в церкви. Хитер, подлюка! Выдавая нас, он обеспечивал себе помилование. Бог мой, Mundus universus exercet histrioniam[1].

Холлис обошел труп, стараясь не наступить в кровавую лужу.

— Что нам теперь делать с Джулией? — спросил он чисто риторически.

— Да, ведь она в наших играх совершенно ни при чем, — продолжил его мысль Гриффитс. — Ее вина только в том, что она жена этого мерзавца.

— Хорошо. Пусть Господь сам решит ее судьбу. А мы ему поможем. Она барышня впечатлительная. А ну-ка, помоги мне.

Холлис, приноравливаясь, покрутил в руке острый кинжал, скептически посмотрел на него, потом сказал:

— Нет, этим не получится. Принеси-ка из кухни большой топор.

 

Джулия возвращалась домой рассерженная. Даже не просто рассерженная, а в ужасном гневе. «Ну, попадись мне этот мальчуган! — думала она. — Все рыжие кудри ему повыдергаю! Надо же, так поиздеваться надо мной!»

Дело в том, что незадолго до прихода Уолтерса в дверь постучал какой-то рыжеволосый мальчишка. Он сообщил Джулии, что муж ожидает ее в клубе. Джулия хорошо знала этот клуб, она там не раз бывала с Джеймсом, но до этого клуба около полутора миль! А поскольку жили Уолтерсы за городом, то добраться туда можно было только пешком Наемный экипаж тут не найти, а поседлать лошадь для Джулии всегда составляло большую проблему — конь был норовистый и подчинялся только Уолтерсу. Джулия побежала в клуб пешком, ведь ослушаться мужа было не в ее правилах. Но в клубе Уолтерса не оказалось, и Джулия, ужасно злая, побежала обратно.

Подходя к дому, она заметила, что в большой комнате зажжен свет, значит, Джеймс уже вернулся домой. Первым делом Джулия бросилась на кухню, где она оставила на плите кастрюлю. Она поставила ее на огонь, чтобы наварить супу на три дня, но второпях забыла снять ее с плиты.

«Бедный Джеймс, наверное, проголодался!» — подумала она и открыла крышку. Там сверху плавала пена и еще какие-то волосы.

— Боже мой! Он наверно сварил кошку! — закричала она. — Джимми, зачем ты варишь кошку?!’

Она хотела достать ее, но обварила руку. Она схватила тряпкой кастрюлю, чтобы слить воду. Кастрюля оказалась довольно тяжелой. Слив кипяток, она потянула за волосы и вытащила голову Уолтерса.

Джулия содрогнулась. Сзади заскрипела, открываясь, дверь. Она обернулась и увидела сидящего за обеденным столом обезглавленного супруга. В одной руке он держал вилку, а в другой нож. Нож был в крови.

Джулия закричала не своим голосом. Выронив на пол голову мужа, она бросилась бежать из дому, продолжая бешено кричать. Пробежав несколько десятков ярдов, она упала, как подкошенная. Наутро местный лекарь констатировал разрыв сердца.

 

---