Посланник Небес

Глава 2

й, вы, акулий корм! — проревел Уолтерс, выйдя на палубу. — А ну пошевеливайтесь, проклятые висельники! Все вы явитесь в преисподнюю с пеньковыми галстуками на шеях, если до того времени не потонете! А теперь слушайте меня внимательно. Кто из вас первым заметит на горизонте какую-нибудь калошу, получит две свои доли при дележе, поняли?! А та сволочь, которая постесняется отправить к праотцам хоть одного дохляка с вышеупомянутой калоши, живо пойдет сама кормить крабов! Ха-ха-ха!

Матросы пуще дьявола боялись лейтенанта Уолтерса. Слухи о его жестокости разносились по всем портам Англии и обсуждались матросами в тавернах даже за пределами страны. За крутой, вспыльчивый и непредсказуемый нрав моряки дали ему прозвище Ураган. Джеймс Уолтерс нещадно избивал всякого, кто становился поперек его воли. Морякам довелось слышать историю, как несколько лет назад, еще будучи боцманом, Уолтерс подавил вспыхнувший на корабле бунт. Он выбрал одного из зачинщиков, самого крепкого, и ударил его кулаком в висок. Матрос тут же упал замертво. Поэтому сейчас, на «Кассиопее», команда и не помышляла проявлять недовольство. Впрочем, причин для недовольства пока что не возникало. Еда на судне была хорошая, жалование всем членам экипажа полагалось приличное, аванс заплатили, да еще каждому посулили солидную долю приза с захваченного судна.

Уолтерсу было немногим больше тридцати лет. Шотландец, выходец из богатой семьи, Уолтерс был профессиональным моряком. Он рано потерял родителей, а в пятнадцатилетнем возрасте повздорил со своим опекуном — братом покойного отца — и убежал из дому. Он плавал юнгой, а потом матросом на торговых кораблях, а к двадцати трем годам стал боцманом. В это время скончался его дядюшка, с которым вышел раздор. Получив наследство, Джеймс мог бы спокойно жить в родовом замке на твердой земле, однако он окончательно решил посвятить себя морской службе, сделать карьеру военного моряка и дослужиться до адмирала.

Осуществляя эту мечту, Уолтерс поступил учиться в Королевскую Военно-морскую Академию. В процессе обучения он делал неплохие успехи в географии, в навигации, в математике и других точных науках, полюбил игру в гольф, кулачные бои и… покер, который сыграл роковую роль в его судьбе. За время учебы и два года службы на флоте он, страстно и азартно играя, окончательно промотал дядюшкино состояние, продал его земли и заложил родовой замок, а со службы, в конце концов, был уволен за дуэль на корабле с летальным исходом.

После увольнения Уолтерс еще некоторое время плавал на различных торговых судах в качестве штурмана и шкипера, пока не попал на «Кассиопею». Каким образом судьба свела Уолтерса с Оскаром Холлисом, остается загадкой, но, как Гарри Мэтью и Винсент Гриффитс, он был его добрым приятелем. Выбирая из этой троицы капитана «Кассиопеи», Холлис отдал, все же, предпочтение Гриффитсу, как самому уравновешенному и здравомыслящему. Перед участниками концессии он мотивировал свой выбор тем, что Гриффитс проектировал этот корабль и знает его лучше других, а кроме того, он старше всех по возрасту.

«Кассиопея» строилась по чертежам Гриффитса, ее как раз и заложили в 1691 году, в том самом году, когда свежеиспеченный офицер флота оставил службу и вернулся на верфь, но уже не чертежником, а специалистом. Он представил проект, который заинтересовал руководство. Судно представляло собой трехмачтовый фрегат водоизмещением тысяча двести тонн, имело на борту сорок пушек и рассчитано на сто двадцать человек экипажа. Но в данный момент личного состава на фрегате насчитывалось чуть ли не вдвое меньше — шестьдесят четыре человека без учета, конечно же, пассажиров. Несмотря на то, что это судно считалось тяжелым линейным кораблем, благодаря специально подобранным обводам корпуса имело достаточно высокие не только скоростные, но  и маневренные качества.

Постройку «Кассиопеи» лоббировал сам Холлис, это был его хитро задуманный план. Корабль предназначался королевскому военному флоту для участия в Орлеанской войне, в которую Англия ввязалась еще в 1689 году, после того, как вошла в антифранцузскую Аугсбургскую лигу[1]. Первоначально фрегат назывался «Андромедой». Свежевыстроенное, только сошедшее со стапелей и еще не видавшее соленой воды судно было выкуплено самим же Холлисом за совершенно смешные деньги. Сбить цену очень удачно способствовал случай: корабль был спущен на воду 1 июня 1692 гола, как раз накануне грандиозной победы, одержанной флотом союзников над адмиралом де Турвилем. В те дни проходила ожесточенная морская битва в районе Сен-Мало, в которой знаменитый французский адмирал потерпел сокрушительное поражение.

Союзники радовались этому успеху, и на волне эйфории Холлис убедил своих друзей в Адмиралтействе, что теперь войне конец, флот все равно придется сокращать, а для пополнения королевской казны стране в значительной мере потребуются каперы, а не военные корабли, которые приходится содержать за счет государственных денег. Так для чего понапрасну расходовать казенные средства? Однако Холлис оказался не очень хорошим провидцем — война продлилась еще пять лет. Но сделка успела состояться, и лорд Холлис стал владельцем фрегата.

После покупки корабля, Холлис получил королевский патент на каперство. Но смириться с мыслью о необходимости делиться добычей с Вильгельмом III, пусть даже в форме налога, лорд Холлис решительно не хотел, ведь этот налог составлял, порой, чуть ли не половину награбленного. Немалые долги сделали его очень расчетливым и жадным до денег, он решил стать «морским псом», вольным охотником. Этому решению способствовал и стратегический расчет. Дело в том, что грабить вражеские французские суда было не очень интересно. Более лакомый кусок представляли корабли союзников — испанские галеоны, перевозящие какао, табак и, главное, золото и серебро из Южно-американских колоний. Такими же приятными на вкус были и торговые суда соотечественников. А поэтому, гораздо интереснее, с коммерческой точки зрения, быть вольным пиратом, нежели капером.

Единственные люди, с которыми Холлис мог и желал поделиться добычей, так это со своими друзьями. Все они, и миссис Эмили Джоус, урожденная мисс Гриффитс, и ее брат Винсент Гриффитс, и Гарри Мэтью, и лорд Джеймс Уолтерс уже многие годы были друзьями Оскара. Он собрал их на борту только что купленного корабля и предложил вместе поразбойничать на море. Все они были еще достаточно молодыми и безрассудными людьми, и такой способ поправить свое финансовое положение показался им очень экстравагантным, романтичным, в какой-то степени интересным и даже привлекательным.

— Чтобы никто не догадался о наших намерениях, — заявил тогда друзьям Холлис, — мы должны закамуфлировать нашу пиратскую вылазку под увеселительное морское путешествие. Нам надо изображать развлекающуюся молодежь. А для этого на борту необходимы еще две, а лучше — три дамы.

— Не много ли? — усомнился Мэтью. — Женщины на корабле…

— Ерунда, — отрезал Холлис. — Когда на борту боевого корабля несколько знатных леди, любому портовому писарю будет ясно, что пушки нужны исключительно для охраны их чести.

— Сорок пушек? — усомнился Уолтерс. — Не многовато ли для чести?

— Достаточно. Если вдруг на честь наших дам будут покушаться Карибские флибустьеры.

Так в компании появились еще три женщины: невеста Уолтерса Джулия Гарлей, подруга леди Эмили мисс Олуэн Уордли, не первый год имевшая виды на ее брата, и подружка Олуэн баронесса леди Мэри Дэлилай, за которой уже несколько месяцев абсолютно безуспешно ухаживал Винсент Гриффитс.

Восемнадцатилетнюю Мэри можно было вполне назвать красавицей. Она обладала стройненькой фигуркой, милым личиком, густыми каштановыми волосами и огромными карими глазами. Девушка недавно осиротела и отправилась в круиз, чтобы развеяться и сменить обстановку. Ее опекуны, пожилая супружеская пара, возражать не стали из меркантильных соображений. Ведь морские путешествия всегда связаны с риском, а в случае гибели воспитанницы, они полноправно вступают во владение ее собственностью. Надо сказать, узнав об истинной цели мероприятия, Мэри совсем не была обескуражена.

Отплытие запланировали на конец февраля 1693 года. Для начала было решено отправиться в Кейптаун, сменить порт приписки, а заодно название корабля и его владельца, чтобы запутать свои следы в судовых книгах, набрать по возможности новую команду, состоящую из головорезов и отправиться на охоту за торговыми судами. Нарушать условия каперства было, безусловно, рискованно. Теряя законные права, капер становился пиратом и, согласно закону, экипаж, владелец судна и все, кто во время плавания находились на борту, могли быть приговорены к тюремному заключению и даже к повешению. Но для азартных молодых людей, тем более новичков, не сделавших в жизни еще ни одной пиратской вылазки, все это представлялось весьма абстрактно, эфемерно, романтично и даже забавно. В Кейптауне владельцем корабля стала леди Эмили Джоус, у судна появилось новое имя «Кассиопея», и отправилось оно якобы в кругосветное увеселительное путешествие.

Допив кофе, Винсент Гриффитс тоже покинул кают-компанию. За ним вышел и Оскар Холлис, он уединился в своей каюте. Дамы же остались коротать время за карточной игрой.

Гриффитс первым делом поднялся на капитанский мостик удостовериться, каким курсом идет корабль и напомнил Гарри Мэтью, что скоро надо будет сделать поворот, после чего спустился на палубу, встал у правого борта и приложил к глазу подзорную трубу. К нему подошел Джеймс Уолтерс.

— Ну как там?

— Пока пусто, — Винсент Гриффитс сложил трубу.

На палубе послышался какой-то шум и матросская брань. Уолтерс с Гриффитсом обернулись и увидели, что несколько матросов затеяли драку.

— Не знаю, почему она назвала их помойными котами? — пожал плечами Уолтерс. — Нормальные ребята. Каррамба, какого дьявола мы вообще согласились тащить баб в это плавание!

— Ты разве не помнишь? Оскар хотел замаскировать нашу вылазку под увеселительную прогулку.

— Все это увеселение шито белыми нитками. Последняя крыса на корабле знает, для какой цели наши крюйт-камеры под завязку набиты порохом. И, разорви меня акула, эти крысы наверняка успели растрезвонить об этом в кабаках Кейптауна своим портовым собратьям…

— Надо бы их разнять, — Гриффитс кивнул в сторону дерущихся матросов. — А то дело дойдет до поножовщины.

— Стосковались парни без дела.

И, обратившись к матросам, Джеймс Уолтерс крикнул:

— А ну прекратить! Что не поделили?!

Уолтерс отправился разнимать дерущихся, а Гриффитс снова припал к окуляру подзорной трубы. В это время вахтенный на рынде отбил две склянки. Гарри Мэтью с квартердека отдал необходимые команды матросам, фрегат сделал маневр и повернул вправо на северо-запад.

Капитан первым увидал показавшийся на горизонте флаг над мачтой корабля. Но ему не захотелось лишать радости одного из матросов, которому суждено было вслед за ним разглядеть этот клотик со стягом. Через пару минут послышался возглас марсового:

— Судно с правого борта!

Не поднимая флагов, «Кассиопея», подправив курс, полным ходом помчалась наперерез своей жертве.