Посланник Небес

Глава 8

инсент Гриффитс по утрам вставал поздно. Он любил, проснувшись, поваляться в постели, медленно расставаясь с блаженным чувством уходящего сна. Поднявшись, наконец, с кровати, он, в качестве физзарядки помахал руками, потом взял шпагу из коллекции оружия на ковре, раза три взмахнул ею, со свистом рассекая воздух, и сделал несколько выпадов в сторону воображаемого противника. Все это он проделывал скорее для очистки совести, нежели для укрепления физической формы. Убрав шпагу на место, он самостоятельно оделся, прошел в кабинет и позвонил в колокольчик, чтобы ему принесли завтрак. Это тоже была одна из его привычек — завтракать в рабочем кабинете.

В ожидании завтрака он обыкновенно не садился за стол, а прохаживался взад-вперед по кабинету. Минут через десять с подносом в руках в комнату вошла молоденькая горничная в темно-вишневом платье и в маленьком белом кружевном переднике. Гриффитс перестал ходить и остановился, скрестив руки, футах в трех от огромного глобуса, стоявшего посреди кабинета. Проходя между Гриффитсом и глобусом, горничная нарочито слегка задела его бедром. Не глобус, хозяина.

— Пожалуйста, сэр, ваш завтрак, — девушка поставила поднос на письменный стол и долгим вопросительным взглядом посмотрела на Гриффитса.

— Спасибо, Бетти, — поблагодарил тот. — Ступайте, занимайтесь своими делами.

Бетти пожала плечами, вздернула носик, и грациозной походкой от бедра быстро направилась к двери, увлекая за собой волну ветерка. Лица Гриффитса коснулся этот ветерок, в котором чувствовался запах ее волос и юного девичьего тела. Он едва удержался от желания шлепнуть пониже спинки это очаровательное существо.

Бетти и впрямь была прекрасное юное создание и постоянно строила глазки своему господину, но Гриффитс не имел привычки заводить шашни с прислугой, поэтому, как ни велико было его желание, никаких вольностей по отношению к этой девушке он никогда себе не позволял и           не позволит. Хотя…

— Бетти! — задержал он ее.

Юная горничная остановилась в дверях и выжидающе посмотрела на хозяина. Поймав ее взгляд, Гриффитс опустил глаза. Нет, не будет он морочить голову этой девочке. Он любит только одну женщину на свете, только одну! И будет ей верен, даже несмотря на то, что много лет не может добиться от нее взаимности. Конечно, взрослому мужчине в расцвете сил тяжело хранить состояние абсолютной верности, особенно, когда объект искренней любви постоянно посылает тебя ко всем чертям. Но для развлечений и плотских утех существуют дамы его круга, не помышляющие втайне стать миссис Гриффитс. А в том, что Бетти вынашивает такие планы, бывший капитан «Кассиопеи» не сомневался.

— Будьте добры, Бетти, передайте кучеру, чтобы он готовил лошадей. Я позавтракаю и сразу поеду в контору.

Он сел за стол и пододвинул к себе поднос.

— Хорошо, сэр, — Бетти деланно улыбнулась и вышла из кабинета.

Закрыв за собой дверь, она тяжело вздохнула. Уже скоро год, как она работает в этом доме. И догадки Гриффитса были небеспочвенны — все это время она томилась ожиданием, что когда-нибудь, наконец, хозяин сделает ей предложение. А он все не делает и не делает.

«Ну и дурак,— бормотала про себя Бетти, удаляясь от кабинета. — Мотается чуть ли не каждую неделю к этой дуре мисс Дэлилай. Ну конечно, она — леди, баронесса, она из дворянского рода. А сам-то он, господи, разве что состоятельный. Да еще разбогател каким-то темным способом. Дед его был бедный рыцарь, не снискавший ни титулов, ни богатства. Отец тоже прожил всю жизнь бедным джентри, он рано умер и не оставил им с сестрой ни гроша. А сестрица его, миссис Эмили Джоус, — вот я понимаю женщина! Вышла замуж за старенького богача, да быстренько спровадила его в мир иной. А братец… На верфи работал, потом моряком стал. Говорят, он даже плавал капитаном на корабле, и поэтому разбогател, перевозя негров в Америку. Но это все вранье. Просто он поехал в Африку, в колонии, и случайно наткнулся там на алмазные копи. А вообще, даже странно. О предках нашего хозяина мы, прислуга, знаем больше, чем о нем самом».

Так размышляла вслух Бетти, спускаясь по лестнице и направляясь в конюшню, чтобы передать распоряжение кучеру. Все сведения о хозяине и его семье Бетти почерпнула от поварихи, уволенной несколько месяцев назад. Теперь девушке самой приходится выполнять ее обязанности, правда, за это хозяин увеличил ей жалование.

Зазвонил дверной колокольчик. Бетти, проходя мимо, открыла парадную дверь. На пороге стоял Оскар Холлис.

— Доброе утро, милорд! — поздоровалась она, приседая.

— Здравствуй, красавица, — ответил вошедший. — Ты сегодня просто как вишенка, так бы и съел!

Он клацнул зубами возле щеки девушки. Бетти зарделась, почти сравнявшись цветом со своим платьем. Холлис был частым гостем в доме Гриффитса, она хорошо его знала, но каждый раз фривольные выходки этого господина вгоняли девушку в краску.

— Мистер Гриффитс у себя в кабинете. Я ему сейчас доложу.

— Не трудись, милая. Занимайся своими делами, я сам, — Холлис направился по лестнице на второй этаж в сторону кабинета.

Гриффитс поставил на поднос чашку кофе, встал из-за стола и шагнул навстречу приятелю, раскинув руки и на ходу дожевывая сэндвич.

— О, здорово, Хол! Рад видеть тебя! Давно ты не навещал старого друга!

Холлис кивком головы приветствовал Гриффитса и вытянул вперед руки, отстраняясь от его объятий.

— Так уж и давно. Ты что, забыл, старый черт, что я заезжал к тебе на прошлой неделе?

На «старого черта» Гриффитс не обижался. В устах Холлиса подобные обзывательства не звучали оскорбительно. Гость остановился возле глобуса, раскрутил его и, рассеянно глядя на мелькающие океаны и континенты, сообщил, что есть очень важный разговор, который не должен слышать никто.

— Да у меня, собственно, и нет никого, — простодушно ответил Гриффитс.

— У твоей служанки тоже есть уши.

— Тогда поехали со мной в контору, по дороге и поговорим.

Друзья вышли из дому. Гриффитс сказал кучеру, что тот ему не потребуется, Холлис отпустил свой экипаж, и оба джентльмена сели в двуколку, запряженную парой вороных коней. Гриффитс взял в руки вожжи и кнут. Время уже близилось к одиннадцати. Стоял конец апреля, день выдался теплый и безветренный. В садах вовсю бушевала черемуха и распускалась вишня. Лошади лениво бежали мелкой рысцой по дороге, мощеной гравием.

— Послушай, Гриффитс, какой доход тебе дает твоя страховая компания? — спросил Холлис приятеля, когда они отъехали на сотню ярдов от дома.

— Ой, лучше не спрашивай, Хол! Смешно сказать, не больше пятисот фунтов в год…

— Маловато.

— Да не то слово, это не доход, а сплошные убытки. Но все равно это больше, чем приносила судостроительная верфь. Хорошо, что я вовремя ее продал. Корабли сейчас стоят недорого…

— Ты знаешь, семь лет назад, когда мы вернулись в Англию после нашей знаменательной морской прогулки, мы все сделали ужасную глупость. Мы совершенно неправильно поступили с нашими сокровищами.

— Восемь.

— Что восемь?

— Уже не семь, а без малого восемь лет минуло с тех пор, — уточнил Гриффитс. — Да, ты прав. И как ты полагаешь нам следовало распорядиться нашим капиталом?

— В 1694 году открылся Английский банк, а мы проигнорировали это событие и теперь кусаем локти. Что нам тогда стоило с нашими деньгами вступить в акционеры?! Мы бы сейчас жили спокойно на ренту и горя бы не знали.

— Что уж теперь жалеть о том, что упущено. Как ты там говоришь? Factum est factum?

— Да, что сделано, то сделано. Мы были молоды и неопытны в обращении с деньгами. Errary homano mest[1]. И вот результат. В принципе, можно было и не вкладывать деньги в Английский банк. Имея средства, мы могли бы организовать свой собственный, прямо здесь, в Плимуте…

— Ростовщичество не моя стихия…

— Да при чем здесь это! Банк — не ростовщичество, а кредитно-финансовое предприятие.

— Суть одна.

— Ну почему? Всем известно, чтоб заработать деньги, нужно купить товар, продать его с выгодой, а потом купить новый, но уже в большем количестве. Так? Но деньги — это тоже товар. Деньги-товар-деньги слишком долго и хлопотно. Деньги-деньги-деньги — вот настоящая формула обогащения. Скажи честно, насколько велик твой капитал?

— Если честно, у меня за душой нет ни пенни. Все съедает дом, жалование слугам, зарплата работникам конторы… Я и так уволил кухарку, экономку и лакея, продал трех самых лучших лошадей. Кучер исполняет обязанности конюха, а все хозяйство на плечах бедняжки Бетти.

— Хорошая девочка. Кстати, все забываю спросить, а откуда она у тебя?

— Ее рекомендовала Мэри. В прошлом году. Девушка из простой семьи, но хочет поступить к ней в пансион.

— Разве это возможно? Ведь у нее пансион для благородных девиц.

— За деньги все можно. Вот Мэри и прислала ее ко мне подзаработать.

— А Мэри не знает, что финансовые дела твои плохи?

— Я стараюсь скрывать это ото всех. Я только с тобой откровенен, для остальных — дела мои процветают. Но ты знаешь, с каждым годом мне все трудней и трудней удается поддерживать имидж респектабельного джентльмена. Скажу тебе честно, Хол, я уже начинаю залезать в долги, и есть вероятность, не равная нулю, что скоро наступит час, когда я просто-напросто вылечу в трубу. И час этот уже не так далек…

— Ты член партии вигов?

— Нет.

— Зря. Я лично знаком с герцогом Мальборо. Если хочешь, могу тебя рекомендовать. Для имиджа респектабельного джентльмена это очень неплохо. Опять же, возможно, ты приобретешь новые связи…

— Нет-нет, ни за что. Во-первых, я больше сочувствую тори, хотя вступать и в их партию у меня тоже нет никакого желания. А во-вторых, что мне это даст? Политика меня совершенно не интересует, я не собираюсь делать на этом карьеру. А виги скоро пустят меня по ветру, и твой герцог Мальборо, этот служака, уже бьет копытом, чтобы отличиться перед свежеиспеченной королевой

— О чем ты?

— Тори имеют больше влияния на королеву, нежели виги. И, конечно же, Мальборо стремится сместить баланс сил в свою пользу. А теперь, после кончины Вильгельма III, Гаагское соглашение теряет силу, и голландцы не хотят признавать Филиппа V королем Испании. Европа бурлит, за испанское наследство начинается большая грызня.

— И что? Нам-то что до этого? Европа там, а мы здесь, на острове.

— Так война, Хол! Война с Францией неизбежна. Виги добьются своего, и королева Анна вступит в войну уже этим летом, а то и раньше — может быть, со дня на день. Французские и испанские корсары начнут топить английские корабли, а мне нечем выплачивать за них страховку! Нечем!!

— Ты знаешь, у меня с деньгами тоже сейчас некоторые затруднения…

— Так я не прошу у тебя в долг, Оскар!

— Я не о том, — рассердился Холлис. — Ты меня не понял, старый черт! Я не предлагаю тебе взаймы денег. Я сам почти нищий. У меня тоже куча долгов, и я тоже опасаюсь показать кому-либо свою несостоятельность. Для меня это все равно, что смерть. Но выход есть, мы возьмем деньги. Много денег. У наших врагов! Точнее — у врагов Англии. Собственно, я именно об этом и хотел с тобой поговорить. Ты верно заметил, скоро начнется война. Но она не разорит нас, нет. Напротив, она нас обогатит! Скоро каперство среди английских моряков снова станет таким же обычным явлением, как то, что ты ешь на завтрак овсяную кашу.

— Никогда не ем. Я ее терпеть не могу.

— Ну, яичницу с ветчиной. Но дело вовсе не в этом. Я считаю, старина, что пришла пора действовать. Главное — вовремя выйти в море!

— Ты предлагаешь снова заняться морским разбоем?

— Да.

— Погоди, но ведь денег нет, ни у меня, ни у тебя, а любое новое начинание требует вложений. Где мы возьмем корабль? На какие средства наймем команду?

— Надо собрать всех наших и…

— И скинуться на покупку судна? Заманчиво. Но это авантюра, Хол. В прошлый раз… тогда это был просто счастливый случай, Хол. Нам исключительно повезло, такое везение возможно только раз в жизни и больше никогда не повторится!

— Почему ты так думаешь? Мисс Удача — единственная дама, которая ни разу не изменила мне. Увидишь, мы захватим испанский корабль по верхнюю палубу набитый золотом!

— Готов поверить, но… Если я найду дурака, который купит у меня страховую контору, я смогу выручить тысчонку-полторы. Но после этого я сжигаю все мосты, остаюсь голым, и в случае неудачи… Если избежим веревки за государственный счет, то впору хоть намыливать свою собственную.

— Ты говоришь чепуху, старина. Контору тебе и в самом деле надо продать, ибо в скором времени она не станет приносить ничего, кроме убытков. А вырученные деньги тебе надо положить в банк, это и будет твой запасной плацдарм.

— А на какие шиши мы купим судно?

— Ты разве забыл, что у нас есть Посланник Небес?

Гриффитс натянул вожжи и остановил двуколку.

— Я тоже задумывался о его продаже, Хол! Но не был уверен, что меня кто-нибудь поддержат. Значит, теперь нас двое.

— Хранитель алмаза сейчас ты?

— Да.

— Хорошо. Я думаю, надо навестить всех наших и расспросить об их финансовом положении и о том, как они относятся к идее, что Посланник Небес будет продан. Если все испытывают такие же затруднения как мы, то принимаем решение распилить камень, а на часть от вырученных средств покупаем корабль…

— Погоди, Хол, я тебя не совсем понимаю. Если мы продадим алмаз, каждый из нас получит достаточно кругленькую сумму. Она будет, конечно, немного меньше той, что мы заполучили тогда, восемь лет назад, но, тем не менее, это еще один шанс начать все сначала. Причем, вполне легальным путем.

— Хм! Да, ты прав, Винсент. Если каждый из нас получит по двадцать или даже по двадцать пять тысяч фунтов, то сможет начать новую жизнь, но… только не я. Мне этого мало, Винсент. Не знаю как тебе, но мне этого очень мало! Я рассматриваю выручку от продажи алмаза только как стартовый капитал для разгона. Но сделаться купцом и торговать чаем или какими-нибудь пряностями мне просто лень. Открыть мануфактуру — хлопотно и очень много лет пройдет, пока она станет рентабельной. А спустить все за два-три года и снова жить в нищете — ну уж извините!

— Ты же предлагал открыть банк. Деньги-деньги-деньги…

Холлис замялся.

— Нет, время упущено. Только морской разбой! Не деньги-деньги-деньги, а сразу деньги. Много. Уж лучше кончить жизнь на виселице, чем до конца своих дней влачить жалкое существование и дрожать над каждым несчастным пенсом!

— Так значит, ты твердо решил испытать судьбу второй раз?

— Да. Но первым делом — заручиться поддержкой всех наших в том, что они, по крайней мере, согласны распилить камень, если уж не пожелают выйти вместе со мной в море. Звать и уговаривать я в этот раз никого не стану. Но на тебя я очень рассчитываю, капитан!

— Спасибо за доверие! Милорд!

 

---