6. Стас
то это с ней? Она сошла с ума. Там — обрыв, это же верная смерть! Но почему я ее слушаюсь? Почему не торможу, а наоборот, форсирую двигатель и лечу в надвигающееся в свете фар красно-белое в косую полоску ограждение?
— Ты правда тут ездила? — спрашиваю попутчицу. — Ты уверена, что проскочим?
— Да! Да! Это фантом! Нет там никакого ограждения, жми на железку, не останавливайся!
Когда ограждение разлетелось в стороны, а стекло пошло трещинами из-за того, что в него влетел открывшийся капот, сначала возникло чувство свободного полета, потом нас ослепил яркий свет, и стало жарко. Ужасно жарко…
Мы лежали на песке. Кругом простиралась всхолмленная степь, нещадно палило солнце, было душно и влажно.
— Не понял, — подумал я вслух. — Почему день? Почему лето? Почему степь? И где моя машина?
— Не слишком ли много вопросов? — сказала Мария.
— А ты на все знаешь ответы?
— Почти, — Мария поднялась с земли.
Я обратил внимание на порванный рукав своей куртки и стал вслух высказывать свое недовольство. Приключение, в которое мы попали, мне совсем не нравилось.
— Снимай. Здесь тебе не потребуется одежда, — она и сама сняла пальто и бросила его на песок. — Теперь надо отыскать ворота.
— Какие ворота? Где мы? — не унимался я. — Куда мы попали, ты объяснить можешь? Мы прошли портал? Это другое измерение? Параллельный мир?
Я часто читал в фантастических романах о параллельных мирах, но никогда даже не мог себе представить, что это не выдумка.
— Не совсем, — ответила Мария уклончиво.
— Но меня-то ты зачем сюда притащила? Тебе нужно было покончить с собой? А я тут при чем? Я остался без машины и нахожусь неизвестно где! Мы вообще выберемся когда-нибудь отсюда?!
Мария молчала примерно минуту. Потом сказала тихо, и почти не открывая рта:
— Я думала, ты — мужчина. А ты как баба истеричная…
Мы молча шли по холмистой равнине, нещадно палимые солнцем. Твердые участки почвы, поросшие пожухлой травой, чередовались с мелковолнистой поверхностью песка, в котором утопала нога. Я снял рубашку, накрутил ее тюрбаном на голове и закатал брюки до колен. Мария расстегнула блузку и завязала ее узлом на груди. Очевидно, верхнюю деталь нижнего белья она не носила. Я изредка поглядывал на нее. Она смотрела только вперед, но по ее лицу было видно, что она больше не сердится на меня. Я искал предлог о чем-нибудь заговорить, но не находил. Где-то через полчаса Мария остановилась и посмотрела на меня. Наши взгляды встретились. Ее губы дрожали, а глаза наполнялись слезами. Хотелось обнять ее, прижать к себе, пожалеть…
— Вон они, ворота, — Мария указала глазами мне за спину. — Тебе туда.
Обернувшись, я действительно увидел перед собой сияющие белые врата. Солнце перестало палить, оно светило нежно и ласково. Зной пропал, ветра тоже не было. Я сделал шаг вперед, и ворота открылись. А Мария? Мы пойдем вместе? Я оглянулся. Она шла в обратную сторону. Над ее головой мерцало сияние, а за спиной были сложены два огромных белых крыла.
— Ты — ангел? — изумленно произнес я.
— Да, — ответила она, не оборачиваясь, и исчезла…
7. Мария
опять вернулась на то место. Не знаю для чего, но я обычно всегда возвращаюсь. Все-таки это, видимо, какой-то изощренный вид проявления мазохизма. Мне хотелось поплакать. Просто поплакать. Пореветь. Там гаишники уже снимали оцепление. На эвакуатор грузили останки искореженной машины, зеваки потихоньку расходились. Белая санитарная машина, без окошек и без спецсигналов, тоже медленно тронулась, поморгала поворотником и влилась в общий поток. Скоро ее задние фонари стали совсем неразличимы в красной реке движущихся от меня машин.
И я заревела. Почти в голос. Такого еще ни разу со мной не было.
— Девушка, что с вами? — спросил какой-то прохожий.
— Ничего, — ответила я, утираясь рукавом куртки, и побрела домой.
Дома трезвонил телефон, тут же заиграл Брамса мобильник. Я выключила мобилу и выдернула телефон из розетки. Потом включила телевизор, приготовила себе ужин, а после ужина меня ждала горячая ванна и томик Шопенгауэра.
2008г.
_____________________________________
Loading ...