Крауф огляделся по сторонам, не слышит ли кто из начальства.
— А там что, единое государство на всей планете?
— Нет. Четыре крупных державы, они постоянно грызутся между собой и воюют, территории делят и влияние на остальные, мелкие страны. А мелких там — штук пятьдесят. Было больше ста, но за последнее время эти крупные их хорошо так поубавили. Геноцид, понимаешь? Еще полвека — они вообще друг друга перегрызут как пауки в банке. Называют свою Риксиду «Весь Мир и Центр Вселенной». Мания величия у них, понял? А вот на создание «Кобры» четыре больших государства скинулись и вскладчину сделали. Все-таки угроза извне — это серьезно. Так что, когда надо, и подружиться могут.
— Так может, не все потеряно? — раздался голос того пессимиста, который сидел напротив нас при взлете. Как и когда он появился за стойкой, я не заметил. — Может, зря мы вообще к ним вторгаемся? Подождали бы еще двадцать лет, они бы, глядишь, добровольно к нам в Лигу запросились бы.
— Бы, бы, бы — передразнил Крауф. — Тебе БЫ на Земле остаться, да пойти к Большому Белому Вождю. И его поучить. Бы.
— Наше Правительство ждать не может, — вступил в разговор еще один боец, подсевший за стойку. — Нам гезгон нужен. В ближних колониях он кончается, а на Риксиде его — завались. У них там климат суровый, так они им дома отапливают. Слышь, до чего додумались, а! Этак они лет за пятьдесят и сожгут весь наш гезгон-то.
Гезгон — это идеальное топливо для ракет, для самолетов, скаймобилей, скайциклов. Когда-то давно ракетным топливом служил керосин. Его получали из черной жижи, которую выкачивали из-под земли. Но когда эта жижа кончилась, на смену ей пришел гезгон. Его и перерабатывать не надо — заправляй и лети. И расходуется в десять раз меньше. Тем более что для межпланетного путешествия много топлива не надо, достаточно развить третью космическую скорость, а дальше корабль передвигается методом квазителепортации. Квази, потому что для перемещения нужен разгон, а дальше, имея положительное ускорение, корабль начинает в замкнутом цикле разгонять сам себя — ускорение удваивается, потом учетверяется и т.д. При этом достигается скорость, в сотни раз превышающая скорость света, то есть перемещение на шестьдесят семь парсек, как до Неккара, происходит пусть и не мгновенно, но всего за три-четыре дня. Главное — затормозить вовремя, а то десяток галактик проскочишь, не заметишь даже. Все это время пассажиры и экипаж, свободный от вахты, проводят в анабиозе.
— А чем же они будут отапливать свои дома, если мы у них весь гезгон заберем? — поинтересовался я. — Это же бесчеловечно.
— А некому будет топить, — усмехнулся Крауф, беря меня под локоть и отводя от стойки. — Там населения после нас почти не останется. Небольшая верхушечка местной элиты, которая будет счастлива получить стереовидение, скаймобили и фастфуд, ну и работяги для добычи гезгона, которые будут счастливы, что остались живы.
Посмотрев на мое озадаченное лицо, Крауф добавил:
— Да успокойся ты, не мы, так они сами друг друга уничтожат и довольно скоро. Доделают ядерные заряды — и все. Думаешь, просто так, для науки делают? Ха! Они ими воевать начнут! А ты свой пацифизм и филантропию, — добавил он, когда мы отошли подальше, — держи при себе. Один из этих ребят стукач, понял?
Поручик Рубан и командир батальона Кросс тоже вели с нами просветительские беседы на тему политической ситуации на Риксиде и поднимали боевой дух. Они говорили, что крупные метрополии планеты держат в страхе почти миллиард угнетенного населения стран-сателлитов. А этот злосчастный миллиард только и делает, что, не разгибая спины, производит оружие, которым их же потом и убивают.
Вопрос из зала:
— Зачем их тогда убивать? Кто же будет оружие делать?
Ответ:
— А чтоб не размножались сильно. На планете суровый климат. Мест для комфортного проживания немного. Если люди начнут сильно размножаться, то либо надо тесниться метрополиям, либо осваивать более холодные регионы, где зимой под минус шестьдесят. Ми-нус! А в холодных условиях люди больше жрут, да одежда им нужна теплая, да больше гезгону на отопление тратится. Ясно? Поэтому отстрел местного населения для них вроде как жизненная необходимость.
Еще комбат Кросс рассказывал, что моральные принципы на Риксиде далеки от идеальных. Например, брат может убить брата, чтобы завладеть его женой и это убийство будет оправдано. Вообще, суд у них оправдает любое убийство, если оно мотивировано. Охрана частной собственности — личное дело каждого, полиция следит только за сохранностью государственных объектов. Оказать не то, что постороннему, близкому человеку помощь считается дурным тоном. На глазах у соседей, даже у родных могут убивать или грабить близкого человека, и никто не подумает заступиться. Врач может не принять больного просто потому, что у него плохое настроение или захотелось пойти поразвлечься. Детей с малолетства заставляют работать, в гимназиях и институтах обучаются только отпрыски богатеев. Девочки-подростки занимаются проституцией, а мальчики — воровством и грабежами.
В общем, все почти как у нас, — почему-то подумалось мне. Впрочем нет, не все — у нас хоть частная собственность охраняется, и есть какая-никакая взаимовыручка. И моральные устои немного крепче, и начальное образование, по крайней мере, шесть классов — бесплатное. А главное, у нас есть Легион, опора нации. А у этих уродов получается, что человек, допустим, лежит на мокрой мостовой с сердечным приступом, а все будут ходить мимо, и никому дела нет. Мне почему-то представилась именно мокрая мостовая и проливной дождь.
После того, как все это нам поведал комбат, я и на самом деле задумался о том, что жалость к такому народу испытывать нечего. Даже наоборот, это зараза, с которой надо бороться самым решительным образом. Едва окажусь на планете, не пожалею никого. Нет, тех несчастных, которые под колониальным гнетом, пожалеть, конечно, можно (хотя сами виноваты — за свободу надо бороться), но эти… Скоты! Паразиты!