Девушка сказала что-то на своем языке.
— Вы слышать я? — прозвучал в наушниках ее голос с небольшой задержкой.
— Да.
— Сказать этот фраза правильно свой язык.
— «Вы слышите меня?»
Примерно за полчаса мы настроили в приборе синтаксис и морфологию и могли свободно общаться.
— Сколько я здесь лежу? — спросил я.
— Мы подобрали вас вчера, — ответила девушка. — Вам сделали операцию — извлекли пулю из сердца, заживили рану и влили немного крови. Заодно срастили сломанную кость на ноге.
Где мой взвод? — хотел спросить я, и вдруг, только теперь до меня дошло: я у врагов, я в плену! Легионер не должен попадать в плен, таков закон! Это позор, бесчестие! Легионер должен умереть, но не попадать в плен, для этого есть тигла, зашитая в воротник комбинезона. А где моя одежда? Я же лежу совершенно голый, на мне ничего нет, кроме бинта!
— Принесите мою одежду, — сказал я.
— Зачем? Куда вы собрались идти? Вы еще не совсем поправились, вам надо полежать хотя бы до завтра. Вы хотите есть?
— Я в плену? — наконец задал я вопрос в лоб. — Меня будут допрашивать?
— В плену? — удивилась девушка. — Мы не играем в войну и не служим в армии.
— А кто вы? Где я? Как я попал сюда?
— Столько вопросов! Хорошо, сейчас все расскажу. Только сначала я вам принесу еды. Вы, кстати, можете сесть, я сейчас помогу.
— Не надо, я сам.
Я приподнялся на локтях, а девушка поправила подушки, чтобы я мог сидеть, опираясь на них. Она освободила меня от приспособления, ограничивающего вращение головой. Оглядевшись, я понял, что это не лазарет, а обычная жилая комната. Зеркало, комод, допотопный телевизор на тумбочке. Впрочем, здесь, может, и самый современный. Мужчины в комнате не было, когда он ушел, я не заметил. Девушка тоже вышла. Она красивая. Под медицинским халатиком скрывалась высокая стройная фигурка, пропорциональных размеров бюстик и все остальное. Точеные загорелые ножки несли все это грациозной походкой. Она вернулась с подносом. Там на тарелке было вареное мясо, две лепешки, плошка с какими-то вареными зернами, похожими на перловку и чашка с напитком — отваром незнакомых мне трав.
— Как вас зовут? — спросил я, приступая к еде.
— Элора.
— А меня — Гвожек.
— Так вот, стэн Гвожек. Мы с отцом вчера возвращались домой, сюда, на нашу загородную виллу. И вдруг видим на обочине грузовик и трупы солдат — много, человек пятьдесят, наверно. Мы так и не поняли, что с ними случилось, позвонили в службу спасения, хотя помочь им ничем было нельзя — они умерли от кровоизлияния, лопнули стенки сосудов. У всех. Такое ощущение, будто резкий гипертонический удар, это не лечится. Несколько тел было разрезано мощным лазером. И только у одного оказалось всего лишь пулевое ранение в сердце — это у вас. С момента смерти прошло меньше часа, поэтому вас еще можно было спасти. Папа — опытный хирург, а я тоже врач, я ему ассистирую, у нас дома прекрасная операционная. Вот мы и привезли вас сюда. Когда вы приходили в сознание, то бредили на непонятном языке, мы и решили, что вы — иностранец. Мы с папой знаем четыре языка, но ваш язык нам незнаком. Наши соседи лингвисты, я попросила у них автопереводчик. Наверно вы из далекой провинции? Из Банети? Из Траузи? Даже форма на вас была незнакомая.
— Мой рюкзак! Вы забрали мой рюкзак?
— Рукзак? А, ну да. Рядом с вами был мешок. Да, мы его взяли. Там был костюм не то водолаза, не то космонавта. Так вы служите в космических войсках? А что случилось с теми солдатами? И почему в вас стреляли? Нет, если вам тяжело это вспоминать, не отвечайте, вам сейчас нельзя волноваться. Вы уже поели? Давайте я унесу посуду и включу вам какое-нибудь кино. А мне надо будет на час — на два отъехать за покупками. Папа уже уехал на работу, а у меня каникулы.